Еврейские притчи
Шрифт:
– Руки вверх! – раздался вдруг резкий голос позади. – Полиция!
Человек задрожал и чуть не умер от страха.
– Грабишь мертвых? – спросил полицейский.
Бедняга безуспешно пытался что-то объяснить, но мямлил и заикался.
Полицейский доставил его в тюрьму.
Неделю спустя он стоял перед судьей, некогда процветающий богач, а сейчас нищий заключенный.
Единственные слова утешения, которые он повторял себе, были слова, услышанные от оборванца, покрытого болячками: «Пока я на земле, а не земля надо мной, у меня есть надежда».
Полицейский
– Ваша честь, я поймал этого человека на горячем. Он принес большую лопату на кладбище и раскапывал ею могилу, чтобы украсть у мертвого, возможно, золотые зубы или вещи.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – предоставил судья слово обвиняемому.
– Ваша честь, все было не так. Много лет назад я закопал деньги в эту могилу, потому что я искал того, у кого не было совсем надежды. Потому что раввин посоветовал мне пожертвовать деньги на благотворительность, но я не мог найти человека, потерявшего надежду. И тогда я встретил в развалинах одного человека, покрытого болячками, и он сказал мне, что только у тех, кто на кладбище, нет надежды. И я закопал деньги в могиле. Но сейчас они мне понадобились.
– Простите, ваша честь, – вмешался полицейский, – вы верите ему? Я никогда не слышал ничего более абсурдного.
– Да, я верю ему, – судья смотрел сочувственно. – Этот человек говорит правду. Отпустите его. Он невиновен.
Оказавшись на улице, он уже не думал о своих бедах, он дышал полной грудью, наслаждаясь свободой.
– Какое счастье, что судья поверил мне! Кстати, у него было очень знакомое лицо, где я мог его раньше видеть?
Чудодейственный бульон
Как-то раз Баал Шем Тов проходил через город, в котором жил один человек, тяжело заболевший. Известие о прибытии Бешта распространилось быстро, и врач, лечивший этого больного, попросил знаменитого целителя посетить пациента.
Зайдя к больному, Бешт в течение нескольких секунд на него смотрел и затем, обратившись к его жене, велел приготовить для мужа куриный бульон. Больной отхлебнул немного густого навара и, сразу оживившись, заговорил. Бешт побыл с ним несколько часов, и за это время к человеку вернулись силы.
Когда Бешт собрался уходить, врач попросил уделить ему несколько минут.
– Этот человек был на пороге смерти, – сказал врач, – я ничем не мог ему помочь, и уж тем более не мог его исцелить какой-то куриный бульон. Как вам это удалось?
– Болезнь проявляется в теле, но зарождается в духе, – ответил Бешт. – Вы лечили тело, а я заглянул в душу. Если человек использует свое тело безбожно: если он безрассуден в действиях, груб в словах, нарушает мицвос (божьи заповеди) и дерек эрец (благодеяния), – его дух страдает и не может поддерживать тело как следует. Именно это произошло с вашим пациентом. Но я обратился к его душе и побудил ее уклониться от себялюбия и обратиться к бескорыстию. Душа согласилась, и тело вновь обрело здоровье.
– А что же бульон? – спросил доктор.
Бешт улыбнулся и, пожав плечами, удалился.
Видеть
Ребе Меир был учеником ребе Мордехая из Леховичей. И у него был деловой партнер – раввин Гершон, ярый миснагед (противник хасидизма).
Меир то и дело приглашал его в гости к своему ребе-наставнику, но Гершон, ненавидевший хасидизм всей душой и не желавший знакомиться с хасидским мудрецом, всякий раз находил причины, по которым якобы никак не может поехать в Леховичи.
Между тем однажды получилось так, что оба приятеля должны были одновременно прибыть туда по своим коммерческим делам. Узнав, что Гершон тоже будет в местечке, Меир в очередной раз пригласил его навестить своего ребе. Гершон понял, что еще одним отказом окончательно обидит друга, и вынужден был принять приглашение.
Когда они вошли в дом ребе Мордехая, их провели в столовую, где учитель как раз приступил к обеденной трапезе. Меир побуждал приятеля заговорить с ребе, спросить что-нибудь, сказать хоть слово, но Гершон молчал, причем, судя по всему, пребывая в состоянии экстаза. Несколько минут спустя они покинули дом ребе.
– Что с тобой там стряслось? – спросил Меир.
– Я увидел, что твой ребе ест с таким благочестием, какое мог бы выказать разве что Коэн ха-Гадол – ответил Гершон.
Потрясенный, Меир оставил приятеля на улице, вернулся в дом своего ребе и спросил его:
– Ребе, я приезжаю сюда при любой возможности, но ни разу не видел, как вы служите за трапезой Всевышнему, да будет Он благословен. А мой приятель – миснагед – зашел всего на минуту, почти под принуждением, и узрел в вашем поведении за трапезой чудо. Разве это справедливо?
– Справедливость тут ни при чем, друг мой, – сказал ребе Мордехай. – Дело в том, что твой партнер – миснагед. Ему необходимо увидеть истину собственными глазами. А ты – хасид. Ты должен верить.
Исполнение желаний
Баал Шем Това спрашивали порой, почему благочестивые люди зачастую беднее тех, кто никогда не молится? В ответ он рассказал притчу:
– Захотел царь вознаградить своих верных слуг и сказал, что исполнит желание каждого. Одни попросили богатства, другие – почестей, – и все это им было дано. А самый верный слуга сказал: «Мое желание – чтобы мне позволили разговаривать с ним три раза в день». Мы, верующие, – заключил Баал Шем Тов, – предпочитаем богатству и почестям возможность приблизиться к Богу три раза в день во время молитвы. – Он исполнил наше желание.
Лисица и рыбы
Вышел от Рима указ, запрещающий евреям заниматься изучением Торы. Некий Папус бен Иуда, видя, как ребе Акива продолжает по-прежнему устраивать собрания и всенародно преподавать Святое учение, говорит ему:
– Ребе! Неужели ты не боишься гнева императора?
– Папус, – ответил ребе Акива, – люди считают тебя умным человеком, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Слушай, скажу тебе притчу: «Шла лисица по берегу реки и видит – рыбки мечутся туда-сюда в большой тревоге. И спрашивает лисица: