Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии
Шрифт:
Акты ѓмилут хесед распространены больше, чем благотворительность (см. «Цдака»), поскольку не сводятся к предоставлению денег. Забота об умерших, гостеприимство, посещение больных тоже рассматриваются как акты добрых дел.
Относительно ѓмилут хесед мудрецы говорят, что Б-г наградит за них людей и «в этом мире» и второй раз в «будущем мире» (Шабат, 127а).
277. Гостеприимство / ѓахнасат орхим
В еврейском праве гостеприимство (на иврите ѓахнасат орхим) – не только чья-то приятная любезность, но и серьезная правовая
Спустя пятнадцать веков Талмуд объяснил разрушение Второго Храма, одну из величайших катастроф в еврейской истории, беспричинной ненавистью, которую мудрецы истолковали как акт негостеприимства. У одного человека был друг по имени Камца и враг по имени Бар-Камца. Этот человек устроил пир и велел слуге пригласить Камцу с многими раввинами и учеными. Слуга ошибся и пригласил Бар-Камцу. Увидев врага, хозяин так разгневался, что потребовал от него убраться вон. Бар-Камца просил хозяина не прогонять его и предложил оплатить стоимость своего угощения. Хозяин отказался. Бар-Камца предложил половину стоимости всего застолья. Но хозяин все не соглашался. Наконец, гость предложил оплатить весь пир, после чего хозяин приказал слугам вывести его.
И Бар-Камца начал мстить не только хозяину, но и всему Иерусалиму. Многие видные раввины присутствовали на пиру, посчитал он, никто не предотвратил его позора, и Бар-Камца донес римскому императору, что евреи замышляют заговор. По Талмуду, результатом негостеприимства этого безымянного хозяина и стало в конечном счете разрушение Иерусалима (Гитин, 55б – 56б).
Ѓахнасат орхим — на деле одно из самых приятных предписаний. Любой много путешествующий еврей знаком с евреями других стран и может подтвердить, как приятно пользоваться гостеприимством вдалеке от дома. Как-то раз мы с другом отправились на машинах на юг США. В пятницу утром в Центральной Луизиане мы решили провести субботу с евреями. Ближайшим городом оказалась Александрия, а в туристическом справочнике мы прочли: «Кто желает кашерного угощения, должен связаться с таким-то». Мы позвонили туда и провели субботу в семействе этого гостеприимного человека; мы дружим с ним и теперь.
В прошлом завет гостеприимства был продолжением завета благотворительности (см. «Цдака»). Много бедных евреев, особенно путешественников, нуждались в пище и крове. В Талмуде говорится, что перед едой раби Хуна выходил за дверь и говорил: «Пусть все голодные войдут и поедят» (Таанит, 20б). Приглашение раби Хуна повторяется евреями в день пасхального «седера», однако сегодня многие двери остаются закрытыми и запертыми, хотя приглашение и сделано. Обращение пасхальной Ѓагады гласит: «Пусть все голодные войдут и едят, пусть все нуждающиеся придут и празднуют Песах».
У нобелевского лауреата Ш. Агнона есть прекрасный рассказ «Празднующие Песах» – о разнице между голодными и нуждающимися. В городке на востоке Европы жил бедный шамаш (синагогальный служка); когда пришел Песах, у него не нашлось денег на покупку необходимых продуктов. В том же городке жила и богатая вдова, недавно похоронившая мужа. По обычаю, она накрыла на «седер» роскошный стол, но была в отчаянии от одиночества.
Вдова случайно встретилась с голодным служкой
В современном еврейском мире осталось не много голодных и бездомных евреев. Но они еще есть. И заповедь ѓахнасат орхим приняла более социальный характер. Если в еврейской общине мало голодных, следует искать нуждающихся – например, среди новых членов общины. Многие синагоги и еврейские организации приглашают в местные семьи на пасхальный «седер» вновь прибывших советских евреев.
Еврейский закон требует, чтобы хозяин был щедр и гостеприимен; также он ожидает, что и гость будет благодарным. Две тысячи лет назад Талмуд критиковал неблагодарных гостей в словах, которые ничуть не устарели. Когда гость уходит, Талмуд велит ему думать про себя: «Как много беспокойства я доставил хозяину. Как много мяса он приготовил. Как много вина подал. Как много пирогов. И все это ради меня!» Талмуд противопоставляет подобный подход рассуждениям гостя, который думает: «И что такого он для меня сделал? Я съел только кусочек хлеба, только кусочек мяса и выпил только глоток вина. Все это было приготовлено им для своей жены и детей!» (Брахот, 58а).
При произнесении послеобеденной молитвы гость оставляет специальное благословение от имени семьи его хозяина.
Благодарность выражается не только общепринятыми словами. Притча XIX в. говорит о двух великих мудрецах, которые ужинали в трактире у одной вдовы. Один все время беседовал с говорливой хозяйкой, другой сидел молча, не ел и читал книгу. После еды вдова не взяла денег. Потом мудрец, который разговаривал, сказал другу: «Мне кажется, что эта еда украдена». – «Что ты имеешь в виду? – возразил другой. – Она же сказала, что не возьмет с нас денег.» – «Она не хотела денег, – ответил первый, – но вместо платы ей хотелось, чтобы мы ее выслушали и с ней поговорили. А ты этого не сделал».
В одном случае еврейский закон позволяет не говорить всю правду – это когда вас спрашивают, понравилось ли вам в гостях у такого-то. Если понравилось, можно это сказать, но не надо преувеличивать, чтобы потом хозяина не наводнили непрошеные гости.
По еврейскому фольклору, гость, остающийся более трех дней, слишком задерживается. Мидраш гласит: «В первый день по прибытии гостя в его честь закалывается телец, на второй день – овца, на третий – курица, на четвертый ему подают бобы» (Мидраш Теѓилим, 23:3).
278. Праведные неевреи / хасидей умот ѓаолам
Иудаизм никогда не учил, что нужно быть евреем, чтобы спастись. В противоположность средневековому христианству, утверждавшему, что вне церкви нет спасения, мудрецы верили, что «праведники народов мира имеют долю в грядущем мире» (Тосефта Санѓедрин, 13:2).
Талмуд высоко оценивает праведных неевреев и даже ставит их в пример. Один человек по имени Дама бен Нетина был славен своим почтением к родителям. «Наши мудрецы рассказывают, что однажды раввины пришли к нему, чтобы купить самоцвет взамен выпавшего и потерянного из нагрудника первосвященника… Они договорились дать тысячу золотых монет за камень. Он вошел в дом и увидел, что его отец спит, положив ноги на ящик с драгоценностями. Он не хотел его тревожить и вышел. Когда мудрецы это увидели, они решили, что он хочет больше денег, и предложили ему десять тысяч золотых. Когда его отец проснулся, он вошел в дом и вынес камень. Мудрецы отсчитали ему десять тысяч, но он ответил: «Я не хочу наживаться на почитании отца. Я возьму только тысячу, о которой мы договорились» (Дварим раба, 1:15).