Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии
Шрифт:
Для усиления эстетического переживания молитвы реформистские службы часто сопровождались игрой на органе. Так как еврейское право запрещает игру на музыкальных инструментах в субботу, это подражание христианской церковной службе особенно возмущало традиционалистов.
С развитием реформистского иудаизма религиозное право все больше полностью отбрасывалось, а вовсе не реформировалось. Спустя несколько десятилетий с начала движения только немногие реформисты соблюдали принцип кашерности пищи. Некоторые из наиболее радикальных реформистских деятелей даже выступали за отказ от обрезания. Публично не касавшийся этой темы, Гейгер отзывался о нем в частном письме как о «варварском кровавом ритуале». Реформистская конгрегация Берлина перенесла субботнюю службу на
Молитвенная служба была сильно сокращена, а то, что осталось, теперь читалось по-немецки. Во введении к новому реформистскому молитвеннику, изданному в Берлине, содержалось следующее объяснение: «Священен язык, на котором Б-г дал Закон отцам нашим (само по себе вполне традиционное замечание)… но в семь раз священней для нас язык, на котором наш человеколюбивый и справедливый король… даровал свое право нам».
Действительная причина использования немецкого языка в том, что все меньше и меньше евреев понимало иврит. Но признание реформистами этого печального факта лишь вызывало гнев ортодоксов. Как писал раби Эгер: «Это распространенное невежество… подразумевает презрение к нашему священному языку, а также и то, что (реформисты) не учат ему детей. Они обучают их французскому, латыни и другим языкам, но не этому священному языку. В таком случае мы хуже других народов, поскольку каждый из них культивирует свой язык, а мы пренебрегаем им». Конечно, одна из причин безразличия реформистов к ивриту в том, что их лидеры не считали необходимым сохранять язык, способный объединять евреев всего мира.
Что касается веры в Б-га, реформисты сохраняли традиционный еврейский монотеизм: они создали термин «этический монотеизм», означающий то, что миром правит один Б-г, чьим первым требованием к людям является этическое поведение. Эта доктрина остается одной из идей реформистского иудаизма, полностью совпадающих с золотым правилом Торы (см. «Люби ближнего своего, как самого себя, Я Г-сподь») и учением пророка Михи и Ѓилеля. Упор на этическую доктрину иудаизма, однако, вытекает из подспудного (а иногда и явного) отрицания реформистами Талмуда (который делает сильный упор на ритуальную сторону) в пользу библейских пророков, сосредоточивавшихся преимущественно на проблемах этики и монотеизма. Как заявлял реформист-радикал Шмуэль Голдхейм: «Талмуд выражает идеологию своего времени, и для того времени он был прав; я же говорю с позиций более высокой идеологии моего времени, и для этого века прав я».
Современный реформистский теолог Якоб Петушовский сравнивает реформистский иудаизм XIX в. со станцией, откуда одни из евреев отправились назад, в родное лоно, а другие избрали путь от иудаизма к христианству. В XX в. реформистское движение вновь приняло некоторые стороны иудаизма, отвергнутые их предшественниками, в особенности идею народа и большое число религиозных ритуалов (см. «Реформистский иудаизм» в разделе об американо-еврейской жизни).
В то время как многие признали, что иудаизм XIX в. действительно нуждался в некоторых реформах, особенно тех, которые поставили этику выше ритуала (см. «Мусар»), иные из первых лидеров-реформистов так много отбросили из иудаизма, словно бы хотели создать новую религию, а не вернуть ему изначальный вид.
121. Шимшон-Рефаэль Ѓирш (1808–1888). Неоортодоксия
Неоортодоксальное движение, связанное с германским раввином Шимшоном-Рефаэлем Ѓиршем, преимущественно было ответом на нововведения реформистского иудаизма. С одной стороны, Ѓирш был непреклонен в своих ортодоксальных взглядах на еврейское право, считая, что требуют изменений сами евреи, а не иудаизм. С другой стороны, он хотел порвать со своими восточноевропейскими коллегами-раввинами по тем проблемам, которые считал несущественными. Например, Ѓирш защищал евреев, учившихся в университетах (он
В своих философских трудах Ѓирш выдвигал идеи, сходные с идеями реформистов. Он учил, что «миссия Израиля» заключается в распространении среди всех народов «чистого гуманизма», что мало отличалось от доктрины реформистов об «этическом монотеизме». Как и они, Ѓирш видел позитивную функцию пребывания евреев в изгнании – распространять знание о Б-ге среди их соседей. Частично вследствие этого Ѓирш не видел особого смысла в возвращении евреев в Страну Израиля для восстановления своей исторической родины. После смерти Ѓирша его последователи в целом выступали против сионистского движения.
Но несмотря на все разговоры о «чистом гуманизме» и еврейской миссии Ѓирш не был религиозным либералом. Он горячо противился сотрудничеству и контактам между представителями реформизма и ортодоксии.
Ѓирш слыл среди ортодоксов новым типом раввина, в особенности потому, что мог представить самые древние законоположения иудаизма в современной форме. Никто из других ортодоксальных раввинов его времени не писал по-немецки. Уже его первая книга, «Девятнадцать писем Бен-Узиэля», написанная в возрасте 28 лет, дала пример неапо-логетично-ортодоксального образа жизни; всю жизнь он оставался вдохновенным (хотя и весьма многословным) писателем.
Тысячи последователей Ѓирша в США перевели его объемистые труды (включая шесть томов комментариев к Торе и двухтомный «Хорев» – толкование 613 законов Торы) на английский. Ѓирш называл свой подход к иудаизму Тора им дерех эрец («Тора в новой культуре»). Его ортодоксальные сторонники в Германии в отличие от коллег в Восточной Европе обычно практиковали секулярные профессии, придерживаясь при этом норм еврейского права. Для Ѓирша идеальный еврей – это просвещенный еврей, соблюдающий предписания.
У Ѓирша были последователи по всей Германии, но самые горячие его сторонники жили во Франкфурте, где он в течение 37 лет был раввином. Его синагога действовала по заветам Ѓирша и после его смерти в 1888 г., пока полвека спустя нацисты не уничтожили эту общину.
Когда в середине 1930-х гг. тысячи немецких евреев бежали в США, многие последователи Ѓирша обосновались на Манхэттене. И сегодня, спустя более века после смерти Ѓирша, этот район все еще остается центром его учения.
122. Дамасский кровавый навет (1840)
Дамасский кровавый навет был поворотным пунктом в еврейской истории. Впервые в борьбе с антисемитизмом объединились евреи всего мира.
Эта история проста и трагична. После исчезновения в Дамаске монаха-капуцина брата Фомы (1840 г.) местный французский консул Ратти-Ментон сообщил полиции, что его, вероятно, убили евреи в ходе своего религиозного ритуала (см. «Кровавый навет»). Было арестовано несколько евреев, один под пытками признался. Местные власти также схватили более шестидесяти еврейских детей, чтобы вынудить их родителей признаться, где спрятана кровь брата Фомы. Подстрекаемый французскими чиновниками, сирийский правитель Мухаммад Али был готов предать арестованных суду, когда еврейские лидеры всего мира начали действовать. Самым известным среди них был сэр Мозес Монтефиоре, англо-еврейский филантроп, который лично приехал в ставку Али в Египте, чтобы выразить возмущение еврейской общественности и британского правительства. К Монтефиоре присоединился лидер евреев Франции Адольф Кремье, который смело выступил против собственного правительства, поддержавшего навет. Евреи США просили своего президента Мартина ван Бурена выступить с заявлением протеста. Но оказывать это давление не было необходимости: президент по собственной инициативе послал письмо еще до обращения еврейской общины.