Еврейский мир

Телушкин Джозеф

Глава 231. Отказники

Первыми евреями, с которыми я встретился по приезде в Москву в 1973 г., были Владимир и Маша Слепак, которые за три года до этого подали прошение с просьбой разрешить перебраться в Израиль. В то время трехлетнее ожидание ими разрешения казалось невыносимым. Я вернулся в США, но поддерживал с ними отношения и продолжал следить за их судьбой по сообщениям газет. В конце концов, в 1987 г. (через 14 лет после нашей встречи и через 17 лет после того, как они впервые обратились за разрешением на выезд), Слепакам было позволено уехать в Израиль.

Ведущий еврейский активист Владимир Слепак стал самым известным из отказников-евреев, которым СССР отказывал в выдаче разрешений

на выезд из страны. Советские власти часто не давали никаких разъяснений по поводу отказа в выдаче выездных виз, хотя нередко мотивировали это соображениями государственной безопасности. Слепаку было заявлено, что раз он когда-то работал инженером, то есть опасность, что он выдаст Западу государственные секреты СССР. Подобное объяснение звучало абсурдно, так как Запад давно уже обладал более передовыми техническими знаниями, чем те, которыми владели Слепак и несколько тысяч других отказников. Один из них, Вениамин Богомольный, даже вошел в «Книгу мировых рекордов Гиннеса» как «самый терпеливый»: он ждал разрешения на выезд в течение двадцати с половиной лет (с 1966 по 1986 гг. — с того времени, когда ему было двадцать лет, до тех пор, когда ему исполнилось сорок).

Положение отказников было ужасным. Как только они обращались за разрешением на выезд, их тут же вышвыривали с работы; поскольку в коммунистических обществах правительство было единственным работодателем, для них становилось невозможным найти другую работу. Многие евреи со всего мира посылали отказникам деньги, значительная часть которых конфисковывалась правительством. Хотя многие отказники были высокообразованными людьми, им часто приходилось соглашаться на любую предложенную работу (например, убирать по ночам улицы), чтобы не быть арестованными как «тунеядцы» (советское определение для любого физически здорового человека, который не работает больше двух месяцев). Йосеф Бегун, еврей-математик, который подпольно руководил изучением иврита, был выгнан с работы, когда обратился за разрешением на выезд, затем обвинен в тунеядстве и сослан.

Семье Полтинниковых из Новосибирска — Исааку, Ирме и их дочери Виктории (все трое были врачами) отказывали в разрешении на выезд в Израиль в течение девяти лет. В этот период им не давали работать по специальности и постоянно измывались над ними. Агенты КГБ время от времени арестовывали их, подвергали длительным допросам, однажды убили их собаку. Когда наконец в 1979 г. этой семье было разрешено эмигрировать, Ирма и Виктория решили, что это — очередной трюк КГБ и все они будут арестованы в аэропорту. Исаак Полтинников все-таки покинул страну и уехал в Израиль. Он тотчас выслал приглашение своей жене и дочери. Но власти отказались разрешить им выехать. Ирма вскоре после этого умерла от недоедания (она боялась покидать свою квартиру), а затем покончила с собой Виктория.

На протяжении 70–80-х гг. организации в поддержку советских евреев предпринимали неимоверные усилия, чтобы добиться репатриации отказников. Широкое распространение в еврейских общинах и еврейских школах по всем Соединенным Штатам и Европе получило «усыновление» семей отказников, с которыми регулярно велись переписка и телефонные разговоры. Во время празднеств по случаю «бар-мицвы» и «бат-мицвы» юные американские евреи часто «породнялись» со своими сверстниками — мальчиками и девочками, тоже достигшими совершеннолетия, возраста «бар-мицвы» или «бат-мицвы».

Отказники сыграли ведущую роль в возрождении советского еврейства, которое началось после Шестидневной войны 1967 г. Когда мой друг Деннис Прагер посетил СССР в 1969 г., одна из отказников (Тина Бродецкая) попросила его вывезти документ, разоблачающий советский антисемитизм. Когда он спросил, не боится ли она попасть за это в тюрьму, Бродецкая ответила: «А где я, по-вашему, нахожусь сейчас?» Впоследствии Бродецкой было разрешено выехать в Израиль.

С началом горбачевской политики гласности большинство

отказников, особенно долго ожидавших разрешения на выезд, наконец получили его. Они пробыли безработными в течение многих лет, которые могли бы стать самыми продуктивными годами их жизни, все время опасаясь ареста и вынося упреки своих близких и соседей. Однако уже в июне 1990 г. историк Мартин Гилберт сообщал на страницах «Джеруза-лем пост» о судьбе 150 отказников, которым произвольно, без всяких на то оснований, отказывают в выдаче разрешений на выезд.

Глава 232

Узники совести. Анатолий (Натан) Щаранский

С конца 1960-х и до конца 1980-х гг. сотни советских евреев находились в СССР в заключении по обвинению в самых различных преступлениях, тогда как единственным действительным «преступлением» было желание жить в Израиле. Хотя советские власти признавали право евреев на воссоединение с проживающими в Израиле членами их семей, они страстно стремились замедлить процесс исхода евреев, обратившихся за разрешением на выезд. Организовывались «показательные процессы», где еврейским активистам предъявлялось обвинение в антисоветской пропаганде или, как в наиболее известном деле Анатолия (Натана) Щаранского, в государственной измене СССР.

Хотя эти процессы напугали многих советских евреев, они не смогли приостановить дальнейшего расширения активности евреев внутри страны и содействовали подъему международного движения в поддержку советских евреев. На первом крупном показательном процессе в 1970 г. рассматривалось дело группы ленинградских евреев, которые задумали захватить самолет и покинуть на нем страну. Это решение было продиктовано отчаянием, а попытка захватить самолет предпринята только после того, как члены этой группы потратили годы на безуспешное стремление покинуть СССР законным путем. Двое руководителей этой группы были приговорены к смерти, остальные — к длительным срокам заключения. После протеста со стороны мировой общественности смертные приговоры были отменены.

Из ленинградских узников совести наиболее известен Йосеф Менделевич, который даже в невообразимо трудных условиях тюремного заключения, длившегося свыше десяти лет, продолжал оставаться евреем, соблюдающим религиозные предписания.

Щаранский был арестован в 1977 г. Поскольку он был обвинен в государственной измене и приговорен к смертной казни, его дело вызвало беспрецедентную международную реакцию. «Таймc» и «Ньюсуик» на самых видных местах публиковали материалы о московском диссиденте, а президент Джимми Картер публично опроверг выдвинутое советской властью обвинение Щаранского в сотрудничестве с ЦРУ. На протяжении полутора лет между его арестом и судебным процессом Щаранский отказывался подчиниться требованиям коммунистических следователей признать себя виновным и стал символом еврейского героизма. Его последнее слово, произнесенное в советском суде, который приговорил его к тринадцати годам заключения, стало широко известно во всем еврейском мире. Многие зачитывали его вслух во время пасхального «седера»:

«Пять лет тому назад я подал заявление о выдаче мне разрешения на выезд в Израиль. Сейчас еще дальше я от своей мечты, чем был когда-либо. Казалось бы, это должно явиться поводом к сожалению. Но дело обстоит совершенно иначе. Я счастлив. Я счастлив оттого, что жил честно, в мире со своей совестью. Я никогда не изменял своей душе, даже под страхом смерти… Свыше двух тысяч лет еврейский народ, мой народ, был рассеян по белу свету. Но где бы ни были евреи, где бы ни находились они, каждый год они повторяли: «В будущем году — в Иерусалиме». Сейчас, когда я дальше, чем когда-либо прежде, от своего народа, от Авиталь (его жены), и меня ожидают долгие тяжкие годы тюремного заключения, я говорю, обращаясь к своему народу, к моей Авиталь: «В будущем году — в Иерусалиме!» Что касается суда, от которого требовалось вынести предрешенный приговор, то суду я не скажу ничего».