Еврейский мир

Телушкин Джозеф

Мысль, выраженная в словах «никогда больше», помогает также понять, почему премьер-министр Израиля Менахем Бегин подверг в 1981 г. бомбардировке реактор в Ираке, предназначавшийся для производства ядерного оружия. Свой поступок Бегин объяснил тем, что видел — до тех пор, пока существует реактор, над населением Израиля будет висеть угроза, подобная той, которая исходила от Гитлера. И хотя значительная часть мира осудила действия Израиля, практически никто из евреев: помня о Катастрофе, они не могли «никогда больше» позволить врагам, которые заявляют о своем намерении убить их, завладеть оружием массового уничтожения.

«Никогда больше» лучше любой другой фразы объясняет то, что евреи всего мира решительно

выступают за сохранение военной мощи Израиля. Как выразился раввин Ирвинг Гринберг, евреи «никогда больше» не должны быть столь бессильными, чтобы их враги испытали искушение уничтожить их.

Когда впервые стало употребляться выражение «никогда больше» — неясно, хотя в начале 70-х гг. оно стало ассоциироваться с раввином Меиром Кахане из Лиги защиты евреев, члены которой во время демонстраций выкрикивали такие лозунги. Но в последние годы эта короткая, емкая фраза используется евреями значительно более умеренных политических ориентации.

Подобно слову «катастрофа» выражение «никогда больше» — одно из тех, которые знают и многие неевреи. Когда в 1989 г. в Нью-Йорке группой белых подростков был убит молодой негр, то священник Льюис Фарракхан (см. «Негры и евреи») — кстати, сам антисемит — заявил, что черные должны извлечь урок из еврейского выражения «никогда больше» и никогда больше не допускать, чтобы подобное могло случиться и впредь.

Глава 201

Эли Визель (род. в 1928)

Своим знанием о Катастрофе мир больше, чем кому-либо еще, обязан Эли Визелю. Его воспоминания «Ночь» — первое из прочитанных многими людьми описание лагерей смерти. В шестнадцатилетнем возрасте Визель вместе со своей семьей был отправлен из родной Венгрии в Освенцим, там стал свидетелем смерти своего отца, но самому ему удалось дожить до освобождения лагеря союзниками. Визель озаглавил свою книгу «Ночь», чтобы подчеркнуть, сколь беспросветно темным было все, что связано с Катастрофой.

Венгерская еврейская община, к которой принадлежал Визель, была последней из подлежавших отправке в лагеря. Только в 1944 г. венгерское правительство поддалось давлению нацистов, которые смогли приступить к уничтожению около 800 тысяч венгерских евреев. Хотя нацисты беспрерывно убивали евреев с 1941 г., венгерские евреи оставались в неведении относительно своей участи. Визель рассказывает, что помнит Песах 1943 г. — то есть за год до того, как нацисты оккупировали Венгрию. Евреи в его родном городке Сигете услышали сообщение о восстании евреев в Варшавском гетто. Визель вспоминает, как его мать сокрушалась по этому поводу. По ее мнению, евреи в Варшаве явно делали глупость. «Почему бы им просто не подождать? — сказала она. — Война скоро закончится, и они смогли бы остаться в живых».

Один из ранних очерков Визеля «В защиту мертвого» — это яркая отповедь тем, кто критиковал жертв Катастрофы за то, что они не оказали немцам должного сопротивления (см. «Суд над Эйхманом»). У евреев, как отмечает Визель, не было оружия. С чем могли они выступить против немецких пулеметов и танков? С кулаками? Или же им следовало бежать в сельские районы Польши, густо заселенные крестьянами, которые, скорее всего, не укрыли бы их, а сдали нацистам? «Талмуд учит человека, — заключает Визель, — никогда не судить своего друга, пока он не побывает на его месте. Но для всего мира евреи — не друзья. И никогда не были ими. Они не имели друзей, потому они и мертвы. Так что тем, кто делает подобные упреки, лучше бы молчать».

Помимо того, что Визель сделал сведения о Катастрофе достоянием широких масс, в 1960-х гг. он сыграл важную роль в обнародовании данных об угнетенном положении советских евреев. Его «Евреи молчания» остаются одной из наиболее волнующих книг, когда-либо написанных о жизни советских евреев.

Визель сознательно дал своей книге многозначное название: хотя вначале читатель думает, что заглавие относится лишь к вынужденным молчать евреям СССР, к концу книги становится ясно, что Визель осуждает проживающих в свободном мире «евреев молчания» за их пассивность перед лицом чужих страданий.

В 1986 г. Визель получил Нобелевскую премию, и, хотя он известен в первую очередь как писатель, награжден он не за вклад в развитие литературы, а как борец за мир. По-видимому, Комитет по Нобелевским премиям счел, что его произведения и деятельность служат значительному ослаблению угрозы новой Катастрофы любого народа или социальной группы.

В 1985 г. Визель обнаружил свое имя на первых полосах едва ли не всех американских газет. Президент Рейган принял приглашение посетить с официальным визитом Западную Германию, во время которого должен был побывать на военном кладбище в Битбурге, где похоронены и сорок семь офицеров СС, причастных к Катастрофе. Американские евреи были глубоко встревожены этим обстоятельством (так же как и американские ветераны войны, что осталось мало кому известным). Когда президент Рейган во время церемонии в Белом доме вручал Визелю Золотую медаль конгресса, тот твердо, хотя и почтительно стал убеждать президента отменить свой визит в Битбург. «То место, — сказал он президенту, — не для вас. Ваше место рядом с жертвами СС». Было заметно, что замечание Визеля не оставило президента равнодушным, хотя от посещения кладбища он не отказался.

С 70-х гг. Визель стал самым популярным лектором среди евреев США. В последние годы он все реже говорит о Катастрофе; его лекции чаще теперь посвящаются Библии, Талмуду, миру хасидизма.

Глава 202

614-я заповедь: «Не даровать Гитлеру посмертных побед»

Ни одно событие за две тысячи лет еврейской истории не смогло поколебать веры столь большого числа евреев, как Катастрофа. Многие, отнюдь не единицы пришли к выводу, что цена, которую евреям пришлось заплатить за то, что они евреи (а именно — газовые камеры), слишком высока. Я знаю оставшихся в живых жертв нацистов, которые крестили своих детей в церкви и старались скрыть от них их еврейское происхождение. Другие евреи пришли к заключению, что раз Б-г допустил Катастрофу, то Он или не существует, или не заслуживает повиновения.

Подобные взгляды приводят к парадоксальным последствиям, отмечает еврейский философ Эмиль Факенхайм, евреи, которые перестают быть евреями из-за этого, попросту содействуют осуществлению миссии Гитлера. Нацисты мечтали предать забвению слова «еврей» и «иудаизм». Поэтому, если евреи предпочитают ассимилироваться, они тем самым способствуют посмертному исполнению мечты Гитлера. Помня о Катастрофе, Факенхайм сформулировал то, что он назвал 614-й заповедью — в дополнение 613 заповедям Торы — не даровать Гитлеру посмертных побед.

Если исходить из чисто логических оснований, то заповедь Факенхайма содержит мало смысла. Исповедуют ли те или иные евреи иудаизм или нет, должно зависеть от их отношения к иудаизму, а не от того, как реагировал на иудаизм Гитлер. Другой еврейский философ, Михаэль Вишоград, полемизирует с Факенхаймом: если бы Гитлер убивал коллекционеров почтовых марок, то мы все, выходит, были бы обязаны заняться филателией?

Впрочем, в эмоциональном плане 614-я заповедь превосходно отразила настроение значительного числа современных евреев. Гитлер хотел уничтожить евреев, считают они, и поэтому даже если кто-то сомневается в иудаизме, или гневается на Б-га, или боится, что антисемитизм может вновь восторжествовать, — он все равно должен жить как еврей. Поступать иначе — значит позволить антисемитам одержать верх. Иными словами, исполнить дело Гитлера.