Еврейское остроумие
Шрифт:
Некий ничем не выдающийся хазан по случаю больших праздников получил приглашение в отдаленную маленькую общину — и вернулся оттуда с двумястами пятьюдесятью рублями в кармане! Его более талантливые коллеги, которые оставались в городе и заработали куда меньше, удивлены его удачей:
— Как это возможно? Ты же поешь, как больная ворона!
— Пятьдесят рублей, — гордо объясняет хазан, — я получил по договору. А еще двести — как компенсацию: тамошние евреи за мое пение
Евреи соблюдают множество очень сложных запретов, не допытываясь особенно, в чем их смысл.
Хазан в синагоге должен петь так четко, чтобы верующие, у которых нет собственных молитвенников, могли повторять за ним каждое слово и таким образом выполнять свой долг.
Но хазан уже стар, да и вставная челюсть у него сидит плохо. Один из молящихся обращается к соседу:
— Понять тут ничего уже нельзя! Остается верить…
Община ищет нового кантора. У претендента множество прекрасных качеств — вот только голоса нет. Мудрый раввин высказывает свое мнение:
— Кантор, сказано в книгах, должен быть женатым, знать Талмуд, быть богобоязненным, иметь хорошую репутацию и хороший голос. Четырем первым требованиям он отвечает, голоса же у него нет. Но можно ли найти в канторы безупречного человека?
В маленькой общине освободилось место хазана. Объявились два кандидата; но у обоих имеется по серьезному недостатку: один — любитель выпить, второй — любитель женского пола. Спросили совета у раввина. Он долго думал, потом принял решение:
— Берите бабника.
— Рабби, — с негодованием возражает ему почтенный член общины, — пристрастие к вину — это всего лишь недостаток. А то, что делает второй, уже порок!
— Это так, — соглашается раввин. — Но пьющий с возрастом будет пить все больше. А тот, кто любит женщин, в один прекрасный день наверняка оставит это занятие.
Раввин вынужден уволить шойхета (резник; нередко является еще и учителем Священного Писания): о нем ходят нехорошие слухи.
— Рабби, — с упреком говорит шойхет, — как вы можете верить всякой болтовне? Люди вон и о вашей дочери злословят!
— А что, разве я назначаю ее шойхетом?
Ицик молится. Подходит Кон и шепчет ему на ухо:
— Реб Ицик! Пейсах на пороге. Вы уже запаслись мацой?
— Оставьте меня в покое! Вы же видите, я молюсь!
— Реб Ицик, у меня есть для вас маца наивысшего качества!
— Вы дадите мне наконец спокойно помолиться?
— Но, реб Ицик, такая маца по такой цене бывает только раз в жизни!
Ицик, вне себя от ярости:
— Да наср… мне на вашу мацу!
Случайно это слышит шамес —
— Вы себе представляете, Ицик сказал про мацу, что ему наср…
Ребе, удивленно:
— Надо же! А меня она крепит.
Леви — Шлезингеру, своему поверенному:
— Я ухожу в синагогу. Позаботьтесь, чтобы мне не мешали ни при каких обстоятельствах!
Едва Леви за дверь, звонят с биржи: акции "Шкоды" поднялись до четырехсот десяти пунктов. Шлезингер начинает нервничать.
Проходит еще четверть часа: акции "Шкоды" достигли четырехсот тридцати пунктов. Шлезингер едва держит себя в руках.
После третьего звонка — акции "Шкоды" стоят четыреста пятьдесят — Шлезингер мчится в синагогу, сообщить Леви новость.
Леви, сердито:
— Вы допустили три серьезных ошибки, Шлезингер. Во-первых, потревожили меня во время молитвы. Во-вторых, потревожили во время молитвы моих собратьев по вере. В-третьих, здесьакции "Шкоды" котируются уже по четыреста восемьдесят пять.
Многие берлинские евреи посещали синагогу только по самым большим праздникам. Конечно, в такие дни места были в большом дефиците, и еврейским общинам по таким редким случаям приходилось снимать дополнительные помещения.
Однажды служба состоялась в ресторане, который в другое время служил берлинскому полусвету местом для танцевальных вечеринок. Раввин, который об этом понятия не имел, убежденно наставлял слушателей:
— Того, что вы пришли сюда сегодня, недостаточно. Надо, чтобы вы приходили сюда в течение всего года!
Раввин Гирш Левин называл Берлин городом "моле йира" (полным благочестия):"Ибо каждый, кто приезжает туда благочестивым, уезжает еретиком. Значит, его благочестие остается там".
По одному старинному обычаю, только бен-Тора ( знаток Торы)должен, читая молитву, накидывать на голову талес (молитвенное покрывало).Необразованный человек, ам аарец, не имеет на это права.
Когда в синагоге, во время молитвы, ам аарец накрыл голову талесом, один из молящихся подошел к нему и сказал почтительно:
— Вы, значит, бен-Тора. Почему же тогда вы не знаете, что ам аарец не имеет права это делать?
Представители похоронной фирмы обратились к состоятельному еврею с просьбой о денежном пожертвовании: они хотели отремонтировать обвалившуюся ограду кладбища. Богач ответил:
— На такое дело мне и пфеннига жалко. Зачем на кладбище ограда? Мертвые оттуда выйти не могут, а живые туда войти не хотят.