Европейское путешествие леди-монстров
Шрифт:
Она нахмурилась, словно стараясь вспомнить.
– Мне только кофе еще немножко, – сказала Мэри. Она и сама уже съела четыре тонких, плоских блинчика. А говорят, континентальные завтраки – легкие!
– С джемом или с шоколадом? – спросила Ирен. – Или и с тем и с другим? Диана хочет и с тем и с другим, не сомневаюсь. А знаете, это имя – Вальдман – мне, кажется, откуда-то знакомо… Но его не было среди тех имен, которые Шерлок упоминал в своем письме.
Она уже показывала им письмо: пять плотно исписанных страниц с описанием их самих, их приключений и роли в раскрытии уайтчепелских убийств, а также Soci'et'e des Alchimistes.
Вчера ночью, когда они приехали и их проводили в гостиную Ирен, та поднялась им навстречу с кушетки и сказала:
– Наконец-то! Я так рада вас видеть. – Пожала им руки и прибавила: – Надеюсь, мы обойдемся без лишних церемоний. Зовите меня Ирен. Я получила письмо от Шерлока вчера. Хочу, чтобы вы знали: я уже выяснила, где прячут Люсинду Ван Хельсинг. Но сегодня вы ничего не можете для нее сделать, и вы наверняка с ног валитесь от усталости. Хотите чего-нибудь поесть? Нет? Тогда предлагаю вам пойти поспать, а поговорить можно и утром.
Мэри была ошеломлена. Во-первых, Ирен была явно не англичанкой. У нее был сильный, глубокий голос с явственно различимым акцентом. А во-вторых…
– Но как же письмо мистера Холмса успело дойти до вас раньше нашего приезда? Я рассчитывала, что вы получите телеграмму, но письмо по почте так быстро прийти не могло.
– О, у Шерлока есть свои способы, – сказала она с улыбкой. – Вы знали, что его брат работает на британское правительство? Королева и страна, и так далее. Правительственные чиновники могут что-то пересылать быстрее, чем обычные люди. Но ради бога, разденьтесь же! Ханна, – обратилась она к горничной, которая их впустила, – не могли бы вы проследить за тем, чтобы багаж мисс Джекилл, мисс Франкенштейн и мисс Хайд разобрали?
– Конечно, мадам, – отозвалась горничная и сделала книксен. Она собрала и унесла их шляпки и перчатки.
– Она говорит по-английски! – сказала Мэри, когда горничная вышла.
– Да, вся моя прислуга говорит по-английски, по-немецки и по-французски, – сказала Ирен. – Кроме кухарки, фрау Шмидт, но ей это можно простить за ее выпечку. Что ж, если вы не голодны, я велю Ханне принести вам в комнаты горячего молока с медом. Это поможет вам уснуть, если усталость с этим не справится.
– А Люсинда? – спросила Жюстина. – Вы сказали, что знаете, где она?
– Да, но не знаю, как вы сумеете ее освободить или хотя бы поговорить с ней. Видите ли, она в Maria-Theresa Krankenhaus.
– Krankenhaus – это больница, – сказала Жюстина. – Она больна?
– Из больницы ее будет нетрудно вытащить, – сказала Диана.
– Да, но это не обычная больница. Это заведение для душевнобольных. И не просто душевнобольных, а тех, кто признан опасным для других или для себя. Там содержатся осужденные преступники, которых не отправили на виселицу. Проникнуть туда невозможно.
Диана: – И что за мода у этих алхимиков запирать людей в сумасшедшие дома? Прямо мания какая-то.
Мэри: – Криминологи, такие как Ломброзо, например, часто утверждают, что гений и безумие тесно связаны. Может быть, в этих душевнобольных они видят темное отражение самих себя. Вспомни Ренфилда.
Диана: – А по-моему, им просто нравится держать людей
Кэтрин: – По-моему, ты говорила, что теории Ломброзо целиком ошибочны?
Мэри: – Это говорил мистер Холмс, и я с ним согласна.
Диана: – Ничего удивительного.
В этот вечер Мэри прошла вслед за горничной по коридору в спальню – их общую с Дианой. Их кровати были уже разобраны, одежда на ночь приготовлена. Вещи из чемодана аккуратно разложены. Жюстина получила в свое распоряжение диван в кабинете. Он был достаточно длинный, чтобы Жюстина могла поместиться на нем целиком. Квартира Ирен Нортон занимала два этажа в одном крыле дома номер 18 на Принц-Ойген-штрассе. Пока что они видели только второй этаж, куда поднялись по довольно роскошной лестнице с парадного входа. Но все, что они видели, было… в общем, описать это можно было только одним словом: «изысканно». Может быть, еще «рафинированно». «Куда изысканнее, чем на Парк-Террейс, 11», – думала Мэри. Но ведь от английского дома и нельзя ждать, что он будет таким же изысканным, как квартира в Вене, правда? Особенно если в этом доме живут пять девушек, и одна из них – Диана, которая повсюду оставляет за собой беспорядок.
Мэри переоделась в ночную рубашку, затем вышла и отыскала ванную комнату, оказавшуюся на удивление современной: там был кран с горячей водой и большая фаянсовая ванна на когтистых ногах. Мэри с удовольствием умылась под краном. Она прямо чувствовала, как вся дорожная грязь смывается с нее и уносится в сток раковины. Затем она вытерла лицо и руки роскошным полотенцем, таким пушистым, какими в Англии ей никогда вытираться не доводилось. Вся ванная комната была выложена сложным узором из плитки, изображавшим рыб и других морских обитателей: осьминогов, актиний – Беатриче бы, наверное, понравилось. В этом чувствовалось что-то… современное, пожалуй. Художественный вкус.
По пути обратно в свою комнату она столкнулась с Ирен.
– Надеюсь, вам будет удобно на вашей кровати, – сказала Ирен. – Я прошу прощения, что устроила Жюстину в кабинете, но у меня только одна гостевая спальня, и кровать для нее коротковата. Эти старые европейские кровати не рассчитаны на великанш! Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните Ханне. Шерлок очень хорошо отзывается о вас, Мэри. Мне уже не терпится узнать вас поближе. – Она смотрела на Мэри испытующим взглядом, словно хотела составить мнение о ней.
– Благодарю вас, – ответила Мэри, не зная, что еще сказать. Что такое мистер Холмс написал о ней в своем письме? Сама Ирен Нортон оказалась не совсем такой, как Мэри ожидала. Да, она была красива и не очень отличалась внешне от женщины с фотографии, хотя тот снимок был сделан двадцать лет назад. Но Мэри не могла представить себе эту женщину любовницей короля Богемии. Она была… дружелюбная, прямая и практичная. Да, что-то театральное в ней тоже проскальзывало: движения были грациозными, и она много жестикулировала – больше, чем любая англичанка. Дикция у нее была четкая, как у учителя красноречия, однако в речи слышался акцент, который Мэри никак не могла определить. Но она казалась какой-то… надежной. Человеком, на которого можно положиться. Мэри надеялась, что это не обманчивое впечатление.