Ей это нужно, мне это удобно
Шрифт:
Однажды это достигает апогея.
У Норы это случилось на последнем курсе их учебы в академии. Тогда, кажется, все настолько обострилось, что она, глядя на Яна, и правда, почти сдавшись под незримым тотальным укором окружающих, начала думать, что, может... Стоит попробовать. Стоит начать. Да, сейчас, конечно, чувств нет, но потом, может, появятся. Вон сколько историй, а может, стерпится, может, слюбится. Хороший парень, где еще таких найдешь, упустишь свой шанс, будешь локти кусать, когда найдет другую. Влюбишься в него, когда разлюбит. Потом жалеть всю оставшуюся жизнь станешь.
Примерно
Одиночка, готовая противостоять обществу, если нужно. Она бы справилась. Холодная и закрытая, как видели ее со стороны. Темный маг природы Нора Цюрик.
Но вот что действительно могло подточить, это бескорыстная доброта. Ян был идеальным, но не в том смысле, что в нем нельзя было найти недостатков и он был вылизан как углы после генеральной уборки. Нет. Но того, что обычно отталкивает в парнях девушек, в нем не было. Он не надоедал. Не навязывался. Спокойно все воспринимал. Помогал, если Нора просила, и что-то делал по своей инициативе. И все на той самой грани, что вроде заподозрить можно. А вроде и нет. Единственное, что выдавало его, – глаза. Сосредоточенные влюбленные глаза, провожающие Нору долгим взглядом. Как она потом убивалась из-за этого.
Хуже всего, что Ян совершенно точно был не из тех, кем можно было бы воспользоваться. Приди Норе такое в голову, так у нее все бы трижды перевернулось внутри. Когда на нее слишком сильно начало давить все это, Нора вполне серьезно задумывалась, стоит ли попробовать. Но каждый раз натыкалась на барьер внутри и на эти влюбленные глаза. Нет. Она не смогла бы. Быть с ним и знать, что на самом деле она просто позволила, уступила, разрешив общественной позиции одержать верх. Нора знала, что заслуживал Ян. Знала, что заслуживала она сама. И уж точно не то, что предлагали почти все: мучиться, находясь в отношениях, где один влюблен, а другой – безразлично.
Дракон, порой ей задохнуться хотелось от этой идеальности – неприторной, но искренней, чертовой идеальности. Хотелось заорать, что таких не бывает, что, черт, такие не существует, что где-то должен быть подвох. Ну покажи уже свое лицо, Ян Лайтмер, ну где твоя гнилая сущность? Покажи хоть одно качество, за которое тебя можно не любить, а значит, не ненавидеть себя за собственную невзаимность?
Где это, Лайтмер, ну где?
Где тот самый камешек, червячок, червоточина, за которую можно зацепиться и перестать считать себя подлой гнидой?
Самое страшное, что тогда Нора почти сдалась. Подстегнуло и то, что до нее, как и до многих других дошла инфа, что Ян как будто бы имел что-то вроде короткой интрижки на одну ночь с некой Билли Ламберт. Тогда у Норы все внутри было на грани, чтобы сломаться, оно, наверное, почти на самых трещинах уже держалось, разве что дребезга характерного не было. Неужели она теряла его? Неужели сбывалось то, в чем так сильно пытались убедить ее окружающие?
Нора боялась. Отчаянно боялась потерять что-то несуществующее, потерять Яна, которому она была нужна, потому что она уже однажды потеряла все, с последствиями чего... Смешно думать, но расхлебывается до сих пор.
А тогда она боялась
И ничего. И в итоге ничего. Ян вернулся к прежней модели поведения, а у Норы все захлопнулось наглухо. Потому что страх потерять его отпал. И все, в чем пыталась себя убедить... Отпало ко всем чертям.
Чем больше Нора думала об этом, тем сильнее волновалась. Это все копилось в ней, пока не накопилось до такой степени, что просто к чертовой матери не взорвалось. Нора не могла больше терпеть, она просто выволокла Яна однажды довольно грубо на один из балконов. В звездное небо, в вечер, что смешно. Обычно в таких сценах признаются в любви.
Нора Цюрик буквально же выплюнула ему в лицо холодное, надрывное, колючее и острое, так, чтобы, может, ранить его как можно больнее, но чтобы он понял:
– Слушай, я могла бы ответить тебе взаимностью. Могла бы, потому что ты, ну вот ты всегда рядом вертишься, а он там, ему на меня насрать, мы больше не увидимся. А ты рядом, ты хочешь, чтобы я была с тобой. Я бы могла так поступить и, может, так бы и поступила... Но черт, Ян, ты слишком хороший, чтобы у меня совесть не закричала. Тебя я использовать не могу. Быть с тобой, думая о другом, не могу. Ну я могла бы притвориться, да, но ты же все прекрасно понимаешь, я прекрасно понимаю, и я бы ненавидела себя только за то, что поступаю с тобой так, потому что это ты.
Самое смешное, что он даже ничего не ответил на это. А она специально долго-долго смотрела вдаль, но не ему в глаза, потому что это было слишком даже для нее. Вроде бы смелая такая девочка Нора Цюрик поступает совсем несмело и “не как надо”. А часто люди поступают как надо? Часто ли следуют своим же советам?
Ни-хре-на.
Он ничего не ответил. Но и не ушел. Она была готова, кстати, что он ее пошлет. Но нет. Норе в тот момент, кажется, было одновременно до противного все равно и отчаянно плохо от того, что же теперь у него на душе. Сломалось что или нет. Что делал все это время Ян, она не знала. Она смотрела вдаль и ждала, когда он уйдет. Ян не ушел. А через полчаса они заговорили о какой-то отвлеченной теме. Без всяких осторожных начинаний, просто заговорили, как и обычно. Будто она только что не убила все его надежды.
Больше они к этому разговору не возвращались.
И позже он тоже не послал ее к черту. А Нора ждала. Ждала, что пройдет неделя, две, до Яна дойдет, он сломается и хотя бы сейчас явит миру свою худшую сторону. Пошлет Нору, назовет ее мерзкой шлюхой, начнет болтать ужасные вещи, в общем, сделает хоть что-нибудь, что обычно в таких случаях парни и делают.
Но Лайтмер и тут выделился.
А дальше они, к черту, пошли вместе. Бок о бок после выпуска: одна планета, одна работа, одна квартира. Для Норы не существовало понятия лучших друзей, но если бы оно было, то под него лучше всего бы подошел именно Ян.