Ей приснилась любовь
Шрифт:
Пронзительный вопль оборвал конец его фразы. За ним последовал еще один. Бертон, уже на бегу, резко опустил чашку на стойку, обогнул стол, выскочил из комнаты и устремился в направлении, откуда доносились крики. Пациенты толпились в коридоре, одни возбужденно переговаривались, другие плакали, как потерявшиеся дети.
Подоспевшие вслед за Джизусом врачи и сестры занялись этой возбужденной кучкой пациентов, предоставив Джису и Рози разбираться с источником криков. Опередив белокурую медсестру на несколько шагов, Джис остановился перед дверью пятнадцатой
– Позвольте мне самому все уладить, – поспешно обратился он к Рози. – Если мы войдем оба, это может напугать ее еще больше. – Он толкнул дверь и шагнул в палату.
Изменение в поведении Энни Нил было так разительно, что на секунду Джизус в изумлении остановился. Она теперь сидела на кровати, хотя, когда он оставил ее, она лежала без движения. Ее руки были прижаты к лицу. В этот момент крики смолкли, перейдя на жалобную мольбу.
– Нет, нет, – раздавались стенания, которые, казалось, исходили из самой глубины существа Энни.
– Все хорошо, – произнес он тихо. – Вы в полной безопасности. Все будет хорошо. – Поскольку Энни никто и никогда не навещал, стула у ее кровати не было. Джис переставил стул от кровати миссис Трирз и сел. – Все хорошо, – снова подтвердил он.
Отняв руки от лица, молодая женщина повернула голову и взглянула на него так, как будто узнала. Чувства переполнили Джизуса. В его памяти возникли бесконечные часы, которые он провел у ее кровати, беседуя с ней, уговаривая ее вернуться к жизни. И вот она начинает возвращаться. Успех был небольшой. Но, начиная работу с Энни Нил, он не рассчитывал и на это.
Рука Энни неподвижно лежала на кровати, и Джис прикоснулся к ней. Он сжал ее крепко, но без усилия, давая ей понять, что она может отнять ладонь в любой момент.
– Вы поправляетесь, – произнес он. – Вы в безопасности. Вам никто не причинит вреда.
Ее била дрожь. Изящная тонкая ладонь трепетала в его руке. Весь ее организм переживал тяжелый кризис. Однако Энни, похоже, пыталась успокоиться, обрести контроль. Она всхлипывала все реже, иногда замолкая на несколько минут. Помогая ей преодолеть шок, Джизус изучал полные ужаса голубые глаза. Они не были больше пустыми, они искрились слезами, повисшими на кончиках обрамлявших их угольно-черных ресниц.
Дверь со стуком открылась, и с деловитым видом в комнату вошла Рози.
– Это успокоит ее, – объявила она. – Пятьдесят миллилитров торазина должны на время ее унять.
– Выйдите отсюда. – Бертон сказал это спокойно, не отрывая взгляда от Энни. Та снова задрожала и начала всхлипывать.
– Это постоянное предписание, оставленное доктором Фогрелом в ее карте. Пустите меня.
– Рози, сейчас же выйдите из комнаты.
Авторитет Бертона в отделении был несравнимо выше, Рози повернулась и недовольно пошла прочь, бормоча угрозы и хлопнув напоследок дверью.
– Они стараются помочь, – попытался он ободрить свою пациентку.
Молодая женщина перестала дрожать, успокаиваясь от звука голоса Джиса. Он видел, как она сделала глубокий вдох и осторожно
Джизус с трудом поборол желание снова дотронуться до ее руки. Все то спокойствие, которое хотел передать ей, он постарался вложить в интонации голоса и во взгляд.
– Сейчас вы себя лучше чувствуете?
Она кивнула. Бертон глотнул воздуха: он не ожидал ответа.
– Вы действительно выглядите лучше, – продолжил он осторожно.
– Где я?
Голос у нее был приятный, мелодично-музыкальный.
– Вы находитесь в Батон-Ружском городском госпитале.
– Батон-Руж? – Она опять перевела взгляд на свои руки. Беспокойно переплетая пальцы, она пыталась понять смысл сказанного. Бертон заметил, как слезинка скатилась у нее по щеке к подбородку и упала на простыню. – Не понимаю.
– Я знаю, вы испытываете сильное замешательство.
– Кто я? – Она посмотрела ему в глаза, как бы пытаясь найти в них ответ на этот очень важный вопрос. – Кто я? – повторила она. – Пожалуйста, ответьте мне.
Джизус многое отдал бы за то, чтобы знать это. Он не был готов к тому, что она может забыть все. Она была Энни Нил, проститутка.
Полиция провела детальное расследование по фактам этого неудавшегося убийства. Они разослали фотографии Энни, расспрашивали всех, кто мог что-либо знать. Когда все нити оборвались, ни к чему не приведя, они прекратили поиски. Будь она кем-нибудь другим, а не тем, кем ее считали, они, возможно, продолжили бы попытки идентифицировать ее личность. Но в данном случае – какой имело смысл опознание такого типа девицы, находящейся к тому же в коматозном состоянии?
– Вы можете вспомнить хоть что-нибудь? – спросил Джис.
Ее глаза были мягкого насыщенного голубого цвета, цвета дикого лесного цветка. Сейчас они затуманены страхом. Пытаясь побороть его, она встряхнула головой.
– Кто я? – повторила она с отчаянием в голосе.
– Мне очень жаль. Я не знаю.
Она задышала чаще, с силой втягивая в себя воздух, слезы покатились по ее щекам и закапали на простыню.
– О, мой бог, – простонала она.
Джис присел на край кровати. Инстинктивно он притянул ее к себе. Внезапно дверь открылась, и в палату вошел невысокий человек.
– Что здесь происходит? – Тихую комнату заполнил требовательный голос.
Молодая женщина застыла, закрыв лицо руками. Джизус поднялся и встал рядом с ней. Доктор Фогрел подошел к больной и взял ее за подбородок влажной, мягкой рукой.
– Итак, у нас тут перемены. – Он рывком поднял ее голову, с раздражением отрывая ее руки от лица. – Вы знаете, где вы находитесь?
Глядя на него дикими глазами, она пыталась освободиться.
– Все еще не может говорить, – сделал он вывод.
– Она заговорит, – процедил Джизус сквозь стиснутые зубы. – Если вы дадите ей такую возможность.