Ей прописали смерть

Алейникова Юлия

На этом отчет Амалии закончился, потому как у Кати ожил мобильник.

– Марина, – взглянув на дисплей, объяснила Амалии Катя.

– Ну, наконец-то! Включай громкую связь, я должна это слышать! – распорядилась генеральша Змеюкина, и Катя безропотно подчинилась.

– Катюша, добрый вечер, это Марина! – раздался из трубки взволнованный голос. – Катюша, мы не нашли таблетки. Пузырек, который Лидочка открыла перед смертью, Галина Павловна с Машенькой отдали врачу «неотложки», а других мы не обнаружили. Всю квартиру обыскали. – В голосе Марины явственно слышались слезы, то ли от воспоминаний о Лиде, то ли от расстройства из-за пропавшего пузырька.

– Что

за «неотложка», когда это было, как звали врача, зачем отдали ему пузырек? – суровой действительностью вторглась в разговор Амалия.

– Что? – растерялась от этого каскада вопросов Марина.

– Меня зовут Амалия Змеюкина, я Катин адвокат, – представилась Амалия, дабы все поняли, кто тут главный.

– Ах да, Катенька рассказывала, очень приятно. А что вы спросили? – растерянно уточнила Марина.

– Зачем отдали врачу пилюли?

– Для анализа, чтобы выяснить, были они причиной смерти или нет, – постаралась максимально развернуто ответить на вопрос Марина.

– В какой морг отвезли тело?

– В судмедэкспертизы, на Екатерининском проспекте.

– Когда забирали тело? Как звали врача? – стоя с блокнотом и ручкой наготове, продолжала вести допрос Амалия.

– Двадцать третьего. Галина Павловна, а как врача с «неотложки» звали? – обернулась к невидимой собеседнице Марина. – Мы не знаем, – огорченно сообщила она, возвращаясь к беседе с Амалией. – Но машина приехала в двадцать пятнадцать, вызывали ее на проспект Просвещения. – И Марина продиктовала адрес.

– Хорошо. Попробуем сами разобраться, – сухо проговорила Амалия. – Спасибо за информацию, будьте на связи. – И отключилась.

«Все-таки она удивительно черствая», – позволила себе конструктивную критику в адрес подруги Катя, но, разумеется, исключительно мысленно. Какой бы черствой и самоуверенной, даже самовлюбленной Амалия ни была, в хватке и уме ей не откажешь, и без нее Катя ничего не смогла бы предпринять. А так, глядишь, они еще и дело сами раскроют. Вот Володя удивится, обрадовалась отчего-то Катя.

Амалия сидела, задумавшись, за стареньким письменным столом.

За этим столом еще ее отец, Борис, будучи школьником, делал домашние задания. Дедушка с бабушкой сохранили стол. И вот теперь, когда Боря стал взрослым, и у него самого родилась дочка, и даже уже выросла и выучилась, стала адвокатом, она тоже сидит за этим столом и занимается. Все это с гордостью рассказал Кате деда Ваня, когда устраивал ее вчера на ночлег.

– Так. Утром едем в морг. Нам нужны пилюли и данные вскрытия. По словам Марины, его будут делать завтра. Очень удачно. Дальше. Если дозвонимся до врачихи, попытаемся с ней встретиться. Это самый важный свидетель. Если мы ее разыщем, полдела у нас в кармане. Если нет, двинем на Соляной к ее родственникам, будем выяснять, куда она устраивалась на работу, и ее нынешний адрес. Тоже не безнадежно, – сосредоточенно нахмурив брови, рассуждала Амалия. – Далее встретимся с Леной. Выясним, при каких обстоятельствах она упала под поезд.

– А если к ней еще нельзя?

– Будет день, будет пища, – подвела черту Амалия. – А сейчас у меня заслуженный отдых. Я хочу криминальные новости посмотреть, а через десять минут «След» по телику начинается. А ты бери список телефонов отдыхавших в пансионате дамочек и начинай обзвон с выяснением самочувствия, симптомов и наличия образцов лекарства, – строго распорядилась Амалия и отбыла в гостиную, предоставив Кате плацдарм для трудов праведных.

Глава 21

Темным промозглым утром Катя

и Амалия вышли из метро на «Лесной», и отправились искать остановку нужной маршрутки. Часы показывали без десяти девять. Вчера до позднего вечера Катя сидела на телефоне, беседуя с похудевшими дамами, некоторые из них оказались ужасными болтушками, но, к счастью, все были живы, лишь одна, довольно пожилая особа, оказалась в больнице. Подскочило давление, но, по словам родственников, это было обычное дело. В результате Катя толком не отдохнула, не выспалась, потому что всю ночь ее преследовали тощие и толстые тетки, страдавшие от давления и регулярно бросавшиеся под поезд. А потому Катя тащилась следом за Амалией угрюмая, понурая, едва передвигающая ноги. Кругом царила моросящая, пробирающая до костей унылая сырая мгла. В такое утро только в морг ехать, невесело подумала Катя, залезая в тесную неуютную маршрутку. За всю свою жизнь она ни разу не была в морге и уж тем более, боже упаси, никогда не хоронила близких. И сейчас всячески уговаривала себя, что ничего страшного в этом нет. Что морг – это вроде больницы. Но она ошиблась.

Еще на подходе к невысокому, словно сложенному из двух кубиков зданию морга она ощутила неприятный, специфический запах. Запах шел из широких распахнутых настежь дверей, из которых шестеро мужчин как раз выносили гроб и грузили его в ритуальный, выкрашенный в мрачные синие и черные цвета автобус.

– Амаля, а можно я тебя здесь подожду, – трусливо предложила Катя, понимая, что совершенно не готова заходить в это царство смерти, пропитанное тошнотворным запахом формальдегида.

– Что еще за чепуха? Мерзнуть здесь собираешься? А если я надолго застряну? Нет уж, голубушка, пойдешь со мной.

Дальнейшее показалось Кате ужасным сном. Ей запомнились словно растворенные в сером тумане горестные лица, бледные, осунувшиеся, глухие скорбные всхлипы, черные одежды и скамьи ожидания. Распахнутые двери в комнату прощания, в которой вокруг гроба собралась небольшая толпа родственников. Кабинет агента бюро ритуальных услуг. Вспоминала она заплаканные, потемневшие лица посетителей этого места скорби и страданий. Катя поражалась, как можно ежедневно приходить на работу в такое место, а потом возвращаться домой, ужинать, смотреть телевизор, ездить на дачу? Просто жить? Ей хватило двух часов, проведенных в морге, чтобы два дня ощущать на себе запах этого места и давящую тяжесть на сердце, и невозможность хоть на минуту забыть о том, что где-то в городе сейчас плачут люди, а в глубинах морга препарируют тела их умерших родственников.

Амалия же, демонстрируя свою обычную толстокожесть, звонила Марине, выясняла номер заказа в бюро ритуальных услуг, через бюро выясняла, в какую смену принимали тело, потом вызывала санитара, дежурившего в эту смену, потом патологоанатома, всем дотошно объясняла суть их проблемы, настойчиво и въедливо. Убедившись, что пузырек в морг не передавали, штурмом брала регистратуру и выписывала из журнала, какая именно бригада «неотложки» доставила тело. Выясняла номер телефона станции «Скорой помощи», потом звонила на станцию и узнавала, когда будет дежурить нужная ей бригада и как ей встретиться с врачом. И так далее и тому подобное. При этом она умудрялась заставить работников морга и бюро ритуальных услуг помогать ей в решении ее вопросов, разумеется, совершенно безвозмездно. Как выяснилось, Амалия обладала еще одним удивительным качеством: она умела внушить людям, что не отстанет от них до тех пор, пока не получит свое, и в их интересах ей помочь, чтобы поскорее от нее избавиться. И люди помогали.