Эйсид Хаус
Шрифт:
— Это не Кокирбай! — объяснила она, обращаясь к неведомому демону, упорно мучившему ее сына Тома. — Это просто молодой человек.
Оставшуюся часть поездки Кирсти болтала о детях, целиком поглощенная этой темой, совершенно не замечая страха и смятения на лице ее мужа.
УМНИК
(Новелла)
Кевину Уильямсону
бунтарю по ряду причин
1
ПРОВЕРЯЮЩИЙ В ПАРКЕ
Теперь я живу и работаю в парке уже месяц, слишком безумный месяц. Жилье подходящее и бесплатное. Зарплата дерьмовая, но удавалось довольно неплохо зашибать на чаевых, если была возможность
Инверлейф — нормальный парк, типа прямо в центре. Я не смог бы так отрываться в парке за городской чертой — вот уж где действительно настоящая скучища. Я бы тогда лучше зависал в квартире своего старика. В дежурке, где я жил, было просторно и комфортабельно. В ней уже стояли маленькая электроплитка для готовки и тостер, так что нужно было прятать только мой матрас, который я впихивал за бойлер, спальный мешок и черно-белый переносный телевизор. Его я мог держать в предоставленном запирающемся шкафчике. У меня имелась специально сделанная запасная связка ключей, так что после того, как парковые проверяющие забирали ключи в конце смены, я мог уйти пропустить пинту, затем вернуться и спокойно открыть дверь.
В павильоне, где находились раздевалки для футболистов и моя комната, был более чем пристойный туалет и оборудованы душевые. Мои уходы были связаны чисто с выпивкой и наркотиками. Последние, хоть и играли существенную роль в моей жизни, по сравнению с наркодилерством, подделкой страховок и кредитных карточек, воспринимались довольно спокойно, пока позволяли мне выживать. Клево ли это?
И все же, жизнь не была такая уж хорошая. Небольшая проблема заключалась в том, чтобы действительно делать вид, что ты работаешь. Величайшей убийцей Парки (или Сезонного Паркового Служащего, как мы каким-то образом высокопарно назывались) была скука. Люди имеют тенденцию приспосабливаться к окружающей обстановке и, соответственно, в парках ты становишься столь пассивным, что даже мысль о том, чтобы что-то делать, выглядит пугающей. Такое происходило во время исполнения основных обязанностей по работе, отнимавших лишь полчаса из восьмичасовой смены, также как и в любой из сверхурочных. Я бы лучше сидел весь день, читая биографии (я кроме них ничего не читаю), и периодически дрочил, чем ходить и драить до блеска раздевалки, которые через несколько часов будут опять такими же грязными, когда придет очередная орава футболистов. Даже перспектива короткого путешествия к стенному шкафу в нескольких футах от меня для того, чтобы включить термостат, становилась чреватой напрягом и отвращением. Казалось проще настроить свой мозг на такую волну, чтобы решительно сказать шести мерзким командам футболистов, что душ сломан или нет горячей воды, чем просто пойти туда и включить его этим уродам. А это также способ проверить, как иерархия Службы Охраны Парка реагирует на подобные происшествия. Полученные уроки всегда могут использоваться в будущем.
Игроки, со своей стороны, реагировали довольно предсказуемо:
— НЕТ ГРЕБАННОГО ДУША! ЧТО ЗА ХУЙНЯ! КАКОГО ЧЕРТА!
— МЫ ПЛАТИМ НАШИ ЧЕРТОВЫ ДЕНЬГИ ЗА УДОБСТВА....
— МЫ ДОЛЖНЫ ПОЛУЧИТЬ КОМПЕНСАЦИЮ! НАМ НУЖЕН ДУШ, ТВОЮ МАТЬ!
Я оказывался окруженным семьюдесятью с лишними потными игроками и суетливыми, краснорожими судьями. И тут, да, мне уже хотелось дотащить свою задницу до пульта и включить душ. Моя стратегия в таких случаях заключалась в том, чтобы выйти из этой перепалки с гордо поднятой головой и поступить с проблемой душа даже более отвратительно, чем она была в действительности. Перехватить у футболистов инициативу и облечься в их же одежды справедливого негодования.
— Послушай, приятель, — говорил я, сердито качая головой, — я уже, черт возьми, говорил чувакам на прошлой неделе, что с подачей воды не все в порядке. Я просто заколебался говорить им. Проблема в подаче этой чертовой воды. Иногда все работает прекрасно, а иногда от душа никакого толка.
— Да, но он работал нормально на прошлой неделе, когда тут дежурил другой парень...
— Вот в чем собака зарыта: просто потому,
— Да, только не эти козлы, им наплевать.
— Да, но дело в том, что вы, ребята, приходите сюда после матча и требуете ваш чертов душ. И достается в результате не тем; все шишки валятся на таких простаков, как я, — я недовольно поджимал губы и тыкал себя пальцем в грудь.
— Да ладно тебе, парень, — заявлял один из капитанов команд, — мы ничего против тебя не имеем.
— Ах нет, нет, никто не обвиняет чувака, — говорил капитану другой игрок.
Они все кивали в молчаливом согласии, за исключением нескольких долбоебов сзади, продолжавших жаловаться. Затем один капитан вставал на скамью и кричал:
— Нам не удастся получить сегодня работающий душ, парни. Я понимаю, что это досадно, но ничего не поделаешь. Этот мальчик тут сделал все, что мог.
Громкий свист, шипение и проклятия переполнили воздух.
— Ладно, здесь ничего не попишешь. Это не его ошибка. Он сообщил в муниципалитет, — добавил, поддерживая капитана, еще один игрок.
Ворча, они одевались, глупые уроды. Вот так был обосран их вечер. Им придется отправиться домой принять душ, а не поломиться немедленно в паб, обсуждая матч, и с важным видом разглагольствовать о футболе, музыке, телевидении, ебле и обременности друзей долгами в современном мире. Наступательный порыв вечера был потерян. На долю паба, в который они пойдут после душа дома, с его дерьмовым пивным садом, достанется даже меньше обычных разговоров. Полный облом, характерный для этих времен общего экономического спада. Подружки и жены будут встречать их с кислыми минами, чувствуя себя лишенными вечерней гулянки с друзьями. Мужчины будут с недовольным видом направляться в ванную принимать душ, чувствуя себя подавленными и одураченными. Победа, которую они не могли отметить и посмаковать, или поражение, от которого они не смогли отойти и промассировать горечь лагером. Членов муниципального совета и чиновников, отвечающих за отдых и развлечения, будут доставать визгливые, с багровыми рожами, сексуально неадекватные и озабоченные обрюзгшие говнюки, управляющие этой прекрасной игрой на всех уровнях Шотландии.
И все это бедствие только потому, что Парки не удосужился нажать на переключатель. В твоих руках настоящая пиздатая сила! Слопайте, вы, козлы! Как же я безумен...
Когда последние из игроков вышли друг за другом из павильона, я прошел в котельную, позади моей комнаты, и включил нагревание воды. Мне нужна горячая вода для моего душа до вечернего выхода в свет. Я толкну немного наркоты и сделаю несколько набегов на сквоты, прежде чем засяду за чтение очередной главы в книге, которую я читаю — биографии Питера Сатклиффа.
Я читаю только биографии. Не знаю почему, дело вовсе не в том, будто я получаю от них особенное удовольствие. Я просто, похоже, не могу заинтересоваться чем-нибудь другим. Джим Моррисон, Брайан Уилсон, Джеральд Форд, Ноэль Гордон, Джойс Гренфелл. Вера Линн, Эрнест Хемингуэй, Элвис Пресли (две разные), Деннис Нильсен, Чарльз Крэй (брат Рэга и Рона), Кирк Дуглас, Пол Хегарти, Ли Чэпмэн и Барри МакКвиган — все эти биографии были поглощены мной с тех пор, как я начал работать в парке. Я не могу на самом деле сказать, что получил удовольствие от какой-нибудь из них, за исключением, наверное, Кирка Дугласа.
Иногда я задавал себе вопрос, было ли решение взяться за такую работу хорошим карьерным ходом. Мне она нравилась, потому что я наслаждался обществом самого себя и становился немного раздражительным после перебора социального контакта. Мне она не нравилась, потому что я не мог перемещаться, а я не выносил долгого сидения на одном месте. Я полагал, что смог бы научиться водить машину, затем смог бы получить работу, сочетавшей бы две важные особенности — одиночество и мобильность. Но машина остепенит меня, удержит от приема наркотиков. А этого никогда не произойдет.