F65.0
Шрифт:
– Задавать такой вопрос неприлично, чтоб ты знал, – послышалось оттуда.
– Знаю. Но как ты тут оказалась?!
– Ты сам позвонил, – сказала она, когда вошла обратно в спальню с какими-то медицинскими прибамбасами и полотенцем, – Пьяный. Звал куда-то, потом к себе пригласил, потом пытался мне спеть «Too much love will kill you», потом пытался Бродского зачитать. «Письма династии Минь».
Она быстро утерла с пола остатки сока и виски, зашла мне за спину, начала водить ватой и мазью по царапинам.
– Обалдеть. Ничего не помню. «Письма» это где «Дорога в тысячу
– Еще б ты помнил. Оно, да. Я когда приехала, ты был уже не пьяный, а в говно, извиняюсь. Потерпи.
– Ай! И как оно прошло? Ай-яй-яй!
Она вытащила еще пару кусочков моего бывшего столика, зажала раны жгучим раствором.
– Ты едва меня не облевал, как увидел, потом обнял за попу и заплакал. Причем успевал кусать мой живот. Потом говорил, что ненавидишь. Потом клялся в любви. А потом отрубился.
Кристина доворожила над моими ранениями, поставила бутылек с йодом и ватки на пол, села рядом.
– В любом случае, бывало у меня и хуже, – подытожила она, прислонившись ко мне головой. Пахло от нее перегаром.
– Ты тоже накатила что ли? – спросил я.
– Дотащила когда тебя до кровати, убедилась, что пистолетик твой стрелять не в состоянии, допила вискарь, да. Нет, ну а что?
– Ты трогала меня пока я валялся пьяный? Я могу теперь на тебя подать в суд. Скажу, домогалась. Буду знаменитым. Затвичу с хэжтегом «ми ту».
– В жопу иди.
– А зачем голая?
– А что мне лежать рядом одетой? Да и как бы… Я твои запасики порыла, в общем, устроила сама себе неплохую ночь. Я б даже сказала, одну из лучших в жизни, – произнесла подруга и усмехнулась, – Мы с Жаном хорошо поладили.
–С кем блин?!
Кристина взяла с кровати мощный светло-розовый дилдак и потрясла им перед моим носом.
– Знакомься, это Жан.
– Фу, гадость. Разве ж могут эти резиновые поделки заменить настоящего мужчину? Из плоти и крови? – деланно чинно спросил я, – А как же чувства? Как же любовь?
– В жопу иди, – повторила моя подруга.
Мечта детства: вот так сидеть рядом с девушкой, почти твоей, голенькой, красивенькой. Но вот в жизни оно как-то получается только с жуткого перепою и с осколками стекла в жопе.
– Я тебя там…Ничего, не обидел ничем? – интересуюсь искренне и с волнением.
– Да все нормально, не бери в голову. Говорю же, бывало и хуже. В том числе с тобой, – ответила Кристина. Ответила не без грустной нотки.
– Педикюрчик новый?
Она хмыкнула и поиграла своими пальчиками. Красивыми, ухоженными, очень милыми. Но греческими. Причем вот и указательный длиннющий, и безымянный с большим на одном уровне. Так еще и плоскостопная, узкая и без расширения к носку. Я что только в себе не продумывал, как только себя не гипнотизировал, чтобы пробудить любовь к ее лапонькам! Но нет, все мое естество отвергало их и ничем я не мог себе помочь. А жизнь продолжала хохотать над вашим покорным слугой: Карина…пардон, Кристина была той редкой жемчужинкой, которой нравились мои закидоны, которая была лишена напускных всех этих отвращений, ханжеских движений носиком, этих кривляний, набивания себе цены так свойственных
Ладно, вру, не женился бы. Пара слов о браке: он не крут. Институт брака – это высушенный колодец, в который мужчины зачем-то по своей воле залезают и обрезают веревку, по которой залезли. А далее ждут, когда женщина время от времени будет кидать им еду и питье. Женатые люди какие-то конченые, уж пардон за прямоту, друзья. Не зря классик говорил, что женятся люди, когда уже деваться некуда. Конечно, тут девушки тоже не согласятся. Но их-то я понять могу, брак – это золотое подспорье для женщины, ее билет в благополучие, в возможность не работать или выгребать выгоду для себя из всего и вся. Да-да, не надо мне тут сейчас про «убираюсь, готовлю, работа после работы» и все такое, мне не семнадцать на такую байду покупаться. Потому что какой бы ни была ужасной для мужчины жизнь в браке, развод будет стократ хуже. Поверьте. К тетке порой захаживали судьи и с красочными деталями рассказывали как размазали очередного мужичка в бракоразводном процессе. Судьи, коль скоро заговорили об этом, всегда были женщинами. Что меня раньше удивляло, а сейчас я понимаю: любой коррумпированный или авторитарный режим должен опираться на женский чиновничий аппарат, не в высших слоях, а в своей сердцевине и на нижних слоях этот аппарат должен быть женским. В особенности в области юриспруденции. Женщины самые ярые этатистки. С другой стороны, женщины тоже страдают в замужествах своих, порой хлеще мужчин…Но кто ж заставляет их с детства мечтать-то об этом?
По количеству же разводов мы одни из первых в мире, плюс большинство из них инициированы женщинами, дети остаются с женщинами, в наихудших и страшнейших случаях – мальчики остаются с мамами и бабушками, которые растят искалеченных созданий. Пол страны у нас воспитана однополыми парами…
– Там лужа во дворе, как площадь двух Америк…Там одиночка мать вывозит дочку в скверик… – протянул я задумчиво.
– Ты к чему это? – поинтересовалась Кристина.
– Да так. А про Терек я боюсь в наше время читать, а то извиняться придется.
– Это не «Письма». Это «Пятая годовщина», – заметила моя подруга, – Обожаю ее.
А я вот в этот момент так заобожал Кристинку, вы не поверите. Ажно прослезился чутка. Но вот ее лапки, господи, ну вот ну почему греческие-то?! Сидит, умница, красавица, врач, между прочим, поэзию любит, ухаживает за ножками, вот моникюрчик хороший, педикюрчик, и греческие…Тьфу, не жизнь, а проклятие!
Конец ознакомительного фрагмента.