Фабрика гроз

Барякина Эльвира Валерьевна

— А в моем мире — не отдельные!

— Я командир в твоем мире! — уверенно заявил Боря и, снова подхватив Кристину на руки, легко перекинул ее за борт, так что под ногами у нее оказалась шумящая черная вода.

— Что, хочешь, выкину тебя за борт? — расхохотался он. — До берега здесь пара километров, не меньше. Вода холодная. Не доплывешь…

В дикой панике Кристина судорожно вцепилась в рукава его свитера.

— Отпусти меня! — хрипло выкрикнула она. — Отпусти!

Боря сделал вид, что разжимает руки.

— Так?

Она

еще отчаяннее схватилась за него.

— Боря!

— Что «Боря»?

В конце концов, он все же поставил ее на палубу, но тут же вновь притянул к себе на колени.

— Все будет хорошо, — уверенно произнес он, расстегивая на ней куртку.

Кристина уже не сопротивлялась. Она только судорожно всхлипывала и каждый раз вздрагивала, когда он касался ее. Боря пересадил ее на шлюпку и стянул через голову свитер.

— Ну чего ты так трясешься? — почти ласково спросил он.

Кристина подняла на него полные слез глаза.

— Тебе что, совсем уж все равно, что чувствует женщина? — произнесла она едва слышно. — Ну тогда нa… Только давай… побыстрее…

Пименов долго смотрел на нее, а потом одним ударом ботинка вышиб железку, заклинивающую люк.

— Иди уж, горе луковое! — усмехнулся он, открывая ей путь к бегству.

* * *

Щеглицкая долго колотилась в запертую дверь туалета.

— Кристин! Открывай уже! Я знаю, что ты там! Ну открой! Мне надо на горшок!

Наконец Кристина чуточку приоткрыла створку. Увидев, что за спиной Щеглицкой никто не прячется, она запустила ее внутрь.

— Ты чего там заперлась? — спросила та, выйдя из туалета.

Кристина беспокойно водила по сторонам глазами.

— Я Пименова боюсь. Он пристает ко мне!

Она так и знала, что Щеглицкая будет смеяться над ней…

— Я серьезно! — воскликнула Кристина, крайне уязвленная тем, что та вовсе не считает это причиной для расстройства.

— Да расслабься! — насмеявшись, сказала Щеглицкая. — Боря уже ушел трахаться со Снежаной. Ему и ее на сегодня хватит. А то налопался под самую завязку. Ладно, я пошла спать, а то уже три ночи.

Кристина схватила ее за локоть.

— Не бросай меня!

Ей страшно не хотелось оставаться одной. Все-таки уверенность Щеглицкой во всем происходящем внушала ей хоть какой-то оптимизм.

— Пошли, — усмехнулась та, протягивая ей руку. — Спать будем вместе.

— А как же Караваев? — не подумав, спросила Кристина.

Но Щеглицкая не обратила никакого внимания на ее бестактный вопрос.

— Да ему сейчас не до меня! — отмахнулась она. — Он то ли перепил, то ли еще чего… В общем, заперся в своей каюте и всех на хер шлет. Не знаешь, что с ним?

— Не знаю, — едва слышно проговорила Кристина.

… Она не спала почти до самого рассвета. Просто лежала и думала: «Ив… Солнце мое… Где же ты бродишь? Почему

не звонишь? Мне плохо без тебя… Чувствуешь ли ты это? Знаешь? Люблю тебя вопреки всему и несмотря ни на что…»

ГЛАВА 7

(воскресенье)

Утро было ярким и солнечным. За ночь «Девочка» добралась до Соснового Бора и сейчас стояла на месте, тихо покачиваясь на волнах.

Щеглицкая проснулась ни свет, ни заря — в одиннадцать часов. И тут же принялась всех тормошить:

— Ну мы же хотели кататься на яхтах!

Кристина краем уха слышала, как в соседней каюте Караваев пытался было послать ее куда подальше, но Щеглицкая тут же что-то с ним сделала.

— Если ты еще хоть раз, сволочь, тявкнешь на меня, то тебя будет легче в девочку переделать, чем починить, — промурлыкала она своим бархатным голоском. — Ты меня понял, да?

— Пусти, су-у-у…

— Кто? — нежно осведомилась Щеглицкая.

— Никто-о-о!

— Умничка! — И она звонко чмокнула его губами.

Матюкаясь и ворча себе под нос, Караваев с Вайпенгольдом кое-как поднялись. А Щеглицкая уже колотила в дверь Пименовской каюты.

— Вставайте! Все вставайте! Спать вредно! Боря, мы давно прибыли на место. Пора кататься!

— Ты едешь? — спросила она, вбегая в каюту к Кристине.

Та подняла разлохматившуюся голову с подушки. Перспектива вновь встретиться с Борей пугала ее донельзя.

— Я никуда не поеду. Мне нездоровится.

Щеглицкая не стала настаивать.

— Ну тогда я всем скажу, что ты еще не проснулась. То-то Снежана возрадуется! Ты, кстати, ее кровный враг после вчерашнего, — сказала она, явно смакуя эту новость.

— Это почему? — удивилась Кристина.

Мало того, что ты отвергла ее любимого начальника, что вовсе не позволяется простым смертным, так ей еще вчера пришлось отдуваться за тебя. Кажется, Боря ее малость прижал в порыве страсти нежной.

— Интересная логика… — проворчала Кристина, укрываясь одеялом с головой.

Последнее, что она слышала перед тем, как все уехали, были слова Вайпенгольда, обращенные к Щеглицкой:

— Ты что за дуру к нам привела? Водку не пьет, с нами не трахается…

В ответ та лишь расхохоталась.

— Зато она наверняка умеет писать стихи, петь под гитару и лепить пельмешки!

Чтобы дальше не слушать, Кристина заткнула уши. Нет, эта стерва была совершенно невыносима: по ее словам выходило, что все действительно правильное и хорошее в этой жизни есть предмет для осмеяния.

Когда все ушли, Кристина резво вскочила на ноги. Надо было убираться отсюда, пока никто не видел. И пусть они думают, что хотят.

Написав записку, чтобы ее не искали, Кристина выбежала в коридор. На борту было тихо: команда либо спала где-нибудь в своем закутке, либо сошла на берег.