Фабрика отклонений
Шрифт:
– Да, представления у тебя о санаториях, прямо скажем, архаичные. Хотя в этих представлениях есть определенная душевность.
Глава 3
Молодые оперативники вошли в кабинет ровно в десять утра. Гуров ерзал в неудобном кресле, которое для него организовал Крячко, и читал рапорта оперативников по результатам поквартирного обхода.
Кулаков сегодня был без формы. Гуров мельком глянул на старшего лейтенанта и отметил хорошо развитую мускулатуру. Владик Рязанцев снова щеголял в своей легкомысленной курточке, но
– Садитесь, не стойте столбами, – велел Крячко, шумно двигая стулья, звеня стаканами и чашками в шкафу, потом громко спросил: – Лев Иванович, сразу парней озадачим или сначала песочить их будем?
Сыщику было понятно, что Станислав нацелился послать кого-то вымыть чашки и чайные ложки, чтобы попить с утра кофейку. Сейчас это, по мнению Гурова, было не совсем уместно, но делать замечание полковнику в присутствии двух лейтенантов он не стал. Однако Крячко включил какое-то шестое чувство и сам все понял. Он со вздохом выбрался из недр шкафа и захлопнул дверку.
– Очень даже плохо, ребятки, вы отнеслись к нашему заданию, – заявил Станислав, вытирая руки носовым платком. – Бумага, которую сейчас Лев Иванович читает, не более чем отписка. Нам совершенно не нужно, чтобы дело пухло от количества абсолютно любых бумаг. Нам результат требуется, реальные зацепки.
– Из всего вороха рапортов что-то конкретное имеется лишь в двух, – добавил Гуров. – В них упомянуты старик-астматик, целыми вечерами сидящий на лоджии, да подслеповатая бабулька, которая кого-то приняла за своего внука. Опросить повторно и очень тщательно обоих!
– Уже, – тихо и веско ответил Кулаков. – Вчера мы с Владом там были и опросили шестерых жильцов в двух домах, которые выходят окнами на эти развалины. В том числе двоих жильцов, которых не было дома на момент проведения поквартирного обхода.
– Да? – Взгляд Гурова потеплел. – Хорошо, давайте результаты.
Кулаков вытащил из папки несколько листков с объяснениями жильцов, протянул их полковнику и сказал:
– Если разрешите, то я сначала на словах, товарищ полковник. Убежден, что никто ничего конкретного не видел. Мы проверили пять показаний, в которых упоминаются незнакомые мужчины. Все они имеют подтверждение. В двух случаях это были работники местного ТСЖ, в трех – родственники и знакомые других опрошенных людей. Следователю доложим сегодня, а уж ему придется принимать решение о проведении следственных действий.
– А вам, значит, все и так ясно? – спросил Крячко.
– Никто из опрошенных людей не видел убийцу, – подтвердил Рязанцев. – Задания агентуре раздали, информацию по районам запустили. Ждем приказаний.
– Опа! – Крячко насторожился, прислушиваясь к гомону за стеной. – Виноват, там мои участковые, кажется, собрались. С вашего позволения… – Станислав разве что каблуками не щелкнул.
Гуров проводил взглядом его широкую спину. Позитивный все-таки Крячко человек. Чтобы он пришел на работу в скверном настроении, был не в духе, ворчал, психовал?
Да, Стас мог молча просидеть весь день, погрузившись в себя, неохотно отвечать на вопросы. Но в основном он был весел, находился в приподнятом настроении, как будто именно сегодня все самое важное для него и свершится. Лейтенанты тоже посмотрели Стасу вслед немного удивленно. Тот шел инструктировать участковых с видом спортсмена, верящего в то, что он сейчас выиграет олимпийское золото.
– Так, ребята, – отложив бумаги и сцепив пальцы на коленях, начал Гуров. – Давайте пробежимся по версиям. Берите ручки и бумагу. Сейчас мы дополним ваши планы работы. У вас самих-то есть новенькие, свежие идеи?
Рязанцев виновато улыбнулся, пожал плечами и заявил:
– Не успели, товарищ полковник. Крутились вчера до позднего вечера, а утром уже бумагу пачкали.
– Тогда слушайте, что мы с полковником Крячко успели вчера придумать, над чем продуктивно поразмыслить.
А Крячко в это время заслушивал старших участковых поселка Видное. Особенно его заинтересовало предварительное сообщение о том, что на двух участках за последнее время пропали из поля зрения двое бомжей. Их судьбы не знали ни друзья, ни сами участковые.
Сейчас майор с большими усами докладывал о том, что на его участке группа из пяти бомжей вполне мирно прижилась на подземном коллекторе. Он рассказывал о них даже с какой-то теплотой.
– Мужики они хорошие, безобидные, лучше выпросят или отработают кусок хлеба, чем возьмут что-то чужое. У них был один довольно скользкий тип, но я быстро оприходовал его на казенные харчи. А эти нет. Они мне, вы уж извините, товарищ полковник, и в делах помогают. Это как дополнительные уши и глаза на участке.
– И долго вы мне будете рассказывать о сути ваших взаимоотношений? – поинтересовался Крячко. – Это все очень занимательно и, наверное, поучительно для молодых сотрудников.
– Виноват! – Майор сразу подобрался. – Так вот, пропал у меня один бомж. Главное, дело-то какое. Честно скажу, долго смеялся, когда узнал…
Крячко застонал в голос, мученически закатил глаза, а потом уставился на майора с таким зверским видом, что тот чуть ли не в струнку вытянулся.
– Так точно! – рявкнул майор совершенно иным голосом. – Неделю назад пропал бомж по прозвищу Кулич. Сведений о его местонахождении и планах никто из приятелей данного субъекта не имеет. Выяснилось также, что Кулич оказался женщиной. Просто, товарищ полковник, внешний вид и все остальное нисколько этому факту не соответствовали. Я и подумать не мог, что это женщина.
– Садитесь, – пробурчал Крячко. – Вы, видимо, вообще плохо разбираетесь в половых признаках. Напомню, что у нас найдено обезглавленное тело именно мужчины. Со всеми соответствующими признаками. Еще у кого-то есть сообщения?
– Разрешите? Капитан Сергушенко, – поднялся усталый молодой офицер. – У меня на участке пропал жилец частного дома. Близких родственников у него нет, соседи сведений не имеют. Я оформил через уполномоченного по розыску с разрешения начальника отделения…
– Опишите пропавшего, – перебил Крячко капитана.