Фабрика волшебства
Шрифт:
– Скорее! Прекращай Слово Слепка!
– закричал Мефодий. Ивор запер сферу, резко обрывая поток субстанции.
Шмяк!
Случившееся напомнило ему испытание на мосту с Ботом. Они оба выпали из пространства и распластались по земле.
– Что... это... было?..
– проговорил Ивор, хватая ртом воздух после каждого слова.
Мефодий долго не отвечал, просто лежал и глядел в далекое небо. По глубокой сини плыли белые облака. Над свалкой повисла тишина, даже птички не поют. Ветер притаился и не шуршит мусором.
– Помнишь, когда искали твою маму, - сказал вдруг
– Да!
– Ивор почувствовал, что сердце тревожно набирает обороты.
– Об этом даже в школе рассказывали. Ну, что это единственный случай за всю историю волшебства, когда Слово Исторического Слепка не сработало.
– Д-да!
– ответил Ивор. Отчего-то он вдруг начал заикаться.
– Только что мы видели второй такой случай!
– сказал Мефодий и замолчал. А по небу все так же молчаливо плыли пушистые глыбы облаков.
Настоятельная просьба отца Алины
Неделя вдали от дома для Алины пронеслась, словно сказочный сон. За это время девушка узнала больше, чем за все обучение в школе магии. Курсы для новичков преподавали действующие руководители фабрики волшебства, знающие свое дело назубок. И знания эти были отнюдь не теоретические. Поэтому когда кто-то из преподавателей откладывал в сторону информатор и начинал рассказывать истории из фабричной жизни, замолкали все и слушали с открытыми ртами.
Девушка забралась с ногами в свое любимое кожаное кресло напротив камина. Здесь было очень уютно. Березовые поленья лежали аккуратной стопкой, чуть-чуть обуглившись. Пламя лизало их, но они никогда не сгорали. На полочках над камином тускло сияли в свете огня многочисленные вазы и кувшины, сделанные мастерами древности. Она собирала их с самого детства, и очень гордилась тем, что подобной коллекции не было даже у Главы Государства.
За окном стояла непроглядная темень. Столица Государства располагалась в огромной котловине, и чем выше забирался человек по карьерной лестнице, тем ниже стоял его дом. Отец девушки занимал пост помощника члена совета при главе Государства, поэтому жили они на самом дне, ниже только дворец.
Огонь отражался в распахнутых глазах Алины, девушка едва заметно улыбалась, вспоминая прошедшую неделю. Главное в работе не фабрике даже не то, что теперь ее карьера устроена на долгие годы вперед. За эту неделю она познакомилась с множеством новых замечательных людей.
Вышло так, что у девушки не было настоящих друзей. Когда она жила в Фабричном городе у нее были подруги, но отец забрал ее в Столицу и все изменилось. Местные дети так и не приняли девочку с провинциальными манерами. Прошло десять лет, но Алина не простила им холодности.
Фабрика была шансом все изменить, шансом начать все заново. И она воспользовалась им по полной. Истосковавшись по живому искреннему общению, девушка с необычайной легкостью сходилась с людьми и за прошедшую неделю познакомилась почти со всем женским общежитием и половиной мужского. Сейчас она сидела, глядела на огонь и подобно тому, как порой перебирала кувшины
Зара - ее лучшая подруга. Умница, красавица, она была с избытком рациональна, но это даже хорошо, потому что сама Алина порой могла погрузиться в такую авантюру, что узнай ее отец, разом бы сделался седым, как Глава Государства.
Девушка закрыла глаза, так было легче вспоминать друзей. Тут же перед внутренним взором предстал атлетически сложенный красавец с рыжей прядкой на макушке. Рудольф, балагур и весельчак. С ним всегда весело, он способен из самого скучного урока сделать настоящую феерию, причем умудряется организовать это так, чтобы не испортить отношения с преподавателями. Рудольф - единственное, от кого ее подруга Зара может потерять голову.
Серьезный парень в строгом черном костюме со стоечкой в круглых очках. Раздвачет, самый умный человек. Он немного нудноват, но зато что его не спроси, он на все знает ответ. Правда спрашивать его рискуют немногие, ибо ответы его плавно перетекают в лекцию на несколько часов. Но в эрудиции ему нет равных. Впрочем...
Есть же Мефодий. Толстяк и зануда, но поскольку он друг Рудольфа, то и занудство у него веселое. И он не злоупотребляет многословием, что выгодно отличает его от Раздвачета. Если бы Раздвачет не был сыном друга ее отца, она ходила бы за консультациями только к Мефодию. К тому же у Рудольфа и Мефодия есть приятель...
Улыбка озарила лицо девушки. Ивор. Странное дело, этот юноша не так хорошо сложен, как Рудольф, и не так умен, как Мефодий. Но оба его друга прислушиваются к его мнению, словно есть в нем что-то... Алина уже неделю пыталась узнать, что это может быть, и никак не могла докопаться до сути. Она и сама ощущала это скрытое обаяние Ивора. Ибо из всех парней фабрики воспоминания о нем одном вызывали в ней теплоту и некий душевный уют. Хотя, может быть это связано с воспоминаниями из детства.
Раздался стук, почти сразу в комнату вошел отец. Алина вздрогнула и выпрямилась в кресле. Воспоминания с закрытыми глазами почти увели ее в мир грез, на грань сна и яви. Отец бесцеремонно прервал это приятное состояние, и девушке было досадно.
Ее отец, высокий, худощавый человек с узким лицом, обтянутом сухой кожей выглядел очень респектабельно. Волосы его всегда аккуратно подстрижены и приглажены, пиджак домагической эпохи опрятен и отутюжен. Черные лакированные ботинки блестят так, что можно увидеть свое изображение.
– Папа, - воскликнула девушка.
– Сколько раз я тебе говорила, не заходи сразу после стука. Дождись моего ответа.
– Дочка, ты же знаешь, что у меня мало времени. К чему эти условности? Ведь тебе нечего скрывать от своего папы?
Отца Алины звали Прохор, он занимал не малый пост в главном и единственном, чего лукавить, министерстве Государства и присутствовал на совещаниях самого Главы Государства. Единственное, чего он не добился пока в политической карьере - это вхождения в число Советников Главы, которые владели иммунитетом к старости. Но в последнее время шли слухи о расширении органа советников, и Прохор был первым кандидатом в обновленный состав.