Фадэра. Медитативное чтение
Шрифт:
– Что– то у меня сегодня сплошное дежавю,– лукаво произнёс он, подходя к машине.
– Что значило в кафе «я тебя увидел»?
– Знаешь, иногда, запутывая людей, ты запутываешь то, что их сковывает и не позволяет им быть самими собой.
Нависло молчание, и только мазда всё возмущалась, тратя бензин впустую.
– Всё? – не выдержав, спросила Фадэра от удивления.
– Будет всё, когда ты поймёшь,– улыбаясь, сказал Раин.– Ну всё, хватит разговоров. Тебе действительно пора ехать. И ещё, если тебечто-то снова придёт в голову и ты не будешь знать ответа, ты знаешь, где меня искать.
Фадэра
Он отошёл от автомобиля на достаточно безопасное расстояние для пешехода, взмахнул рукой на прощание и побрёл в сторону. В ту, которою «ему было нужно».
Она же в свою очередь отжала сцепление, переключила скорость и поехала. Не куда-то, а просто поехала. Мазда шла хорошо, даже не чувствовались осложнения после аварии. Также Фадэра чувствовала:Раин наладил не только машину, но и её саму привёл в порядок.
«Да, эксцентричности ему незанимать. Странные методы обольщения… А с чего я взяла, что он хотел меня обольстить?! Смешно, Фадэра, правда! Молодец, за фантазию тебе пятёрка!»
Уже начинало темнеть. В пустыне по обыкновению темнеет быстро, солнце скрывается за час.
Через несколько десятков километров у Фадэры всё громче и громче начал разыгрываться музыкальный этюд в животе. За весь день она выпила только одну чашку кофе с сахаром, из-за остаточного налёта стрессового состояния есть не хотелось, но пищевой стриптиз продолжался и доставлял дискомфорт. Чтобы остановить это музицирование, ей снова захотелось усугубить своё здоровье, а если по-человечески – покурить.
Поскольку она пообещала Сорин, что не будет курить в машине, ей пришлось остановиться. Она не глушила мотор, хотелось, чтобы рядом было ещё что-то живое, ну или хотя бы работающее – так пропадало чувство одиночества. Фадэра взяла сумку и вышла из машины. Она закурила, устремив свой взгляд вдаль. В животе всё успокоилось, ну или просто умерло, какая разница, главное, что больше не слышно этих позывных из животного мира и ничто не отвлекает от мыслей насущных.
Природа красивее, чем мы думаем, и гораздо прекраснее, чем мы чувствуем…Фадэра вернулась к своей неизбежной мысли.
«Хотелось бы отблагодарить этого парня, но мы даже не обменялись телефонами и адресами…» Дым пошёл не в то горло, она закашлялась. Пепел от сигареты упал ей на шорты, и, чтобы пепел не прожёг их, Фадэра смахнула его оригами, которое находилось в эту секунду у неё в руке, а затем, расправив его до размеров бумажки, она вытерла руки.
«Отлично, как всегда, хорошие люди долго не держатся рядом со мной, они выпадают из моей жизни, как волосы. С такой же периодичностью».
Она продолжила вычищать свои шорты с чувством глубокого сожаления, что судьба ей диктует правила, от которых она пока не в силах отказаться.
Смяла листок и уже хотела выкинуть, но вдруг замешкалась. «Нет, этого не может быть!» Фадэра не думала, что события могут быть такими предсказуемыми. Она залилась смехом. Истерическим, припадочным смехом.
Сигарета выскользнула из пальцев, но ей уже было всё равно.
На бумаге были написаны улица, дом и квартира, подпись «Рай».
Фадэра возмутилась: «Вот нахал! Откуда он мог знать, что я прочитаю эту запись?! У меня было достаточно возможностей: потерять, выкинуть, забыть в конце
–Его самонадеянность начинает уже нарочито задевать моё личное пространство. Пусть не питает никаких надежд на мой счёт! – сказала и положила адрес в задний карман шорт. Практически влетела в машину и тут же тронулась с места.
Чем ближе становился Иерусалим, тем чётче Фадэра начинала ощущала свои травмы. Снова заныло колено, голову пронизывала тукающая боль, было ощущение, что старые проблемы и вопросы наконец-то смогли догнать её. «Всё было обманом, от грусти по себе невозможно скрыться, хоть это и самое непродуктивное чувство, но оно, как назло, знает все пароли от моего спокойствия».
Подъезжая к академии глубоким вечером, она машинально поставила машину на стоянку и, уже подходя к общежитию, поняла…что не хочет туда возвращаться. Ей вдруг отчётливо представиласьблёклая картина её жизни. Она знала, что завтрашний день начнётся именно так. Утро, оно пройдёт, его даже не заметят. Где-то к предобеденному времени постепенно начнётся пробуждение «творческих индивидуальностей», все нехотя выйдут, нет, точнее,вылезут из своих…нор– и опять закрутится. Кто в ванной? Какое, к чёрту, доброе утро?! Тебе к какой паре? А чьё это пиво в холодильнике? Хорха, я возьму? Да сколько можно себя там драить в ванне?! Разбуди Сорин. Тебе надо, ты и буди… Пройдёт всего час, и от этих людей останется лишь эхо их речей. Все разбегутся по мастерским, салонам, выставкам, тусовкам и другим местам. Вечером все соберутся вновь на кухне у «круглого стола» и начнут обсуждать: какие педагоги уроды, факультет – говно, академия – отстой. Между строк вспомнят родителей, неприличные истории с друзьями и обменяются парой чужих секретов со словами «Только никому, ладно?»…Всё, как обычно.
«Сейчас придётся что-то объяснять, рассказывать, а я ведь специально от этого уехала, хотела как лучше». Оказавшись в квартире, Фадэра приготовила пару шаблонов, как будет отвечать на все вопросы.
«Привет», «Нет, я не сошла с ума», «Каталась», «Ты права, закаталась», «Всё хорошо» и самое безапелляционное «Да, я дура».
Вооружившись ими, она вошла в прихожую, но никто не выбегал навстречу с красными глазами. «Странно, наверное, меня все ждут на месте судилища и общих сборов – на кухне. Сейчас я туда войду как подсудимая, а присяжные, ещё и не дослушав меня, сразу завопят, что я виновна во всём и даже в том, что случилось с ними. Хорошая перспектива».
Фадэра решительно распахнула дверь в кухню с фразой.
–Сорин, прос…
Не успела она её договорить, как поняла, что её слушателями являются стол, стул, холодильник и грязная посуда. Никого не было. Пусто. Заглядывая в остальные комнаты, она также не встретила ни одного знакомого или подобие творческого тела.
«Хм…может, это и к лучшему, я смогу спокойно поспать».
Фадэра разделась, а точнее, просто «повесила» одежду на пол. Скинула сандалии, отпульнув их «куда-то на обычное место», ей пришлось совершить трудный выбор: или пойти поесть, или направиться в душ. Всё вместе не представлялось возможным выполнить, поскольку сил осталось только на одно решающее действие. Она выбрала душ, он был ближе и приятнее первого.