Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 1
Шрифт:
– Жрецы Шомона. Они высадили меня здесь со словами; "Если ты вычислил, то докажи". Я потратил пятьдесят лет жизни, выдалбливая это пристанище, и, о! Какова была моя радость, когда наконец яйцо, отложенное Космической Мудростью, нежным сиянием озарило меня. Ничто не может сравниться с его светом. Здесь все…– старик умолк, величественно указывая левой рукой на светящийся шар.
Азон вдруг заметил, как преобразились черты старца. Он выпрямился в бледно-розовом сиянии, грудь стала шире, глаза молодо засияли, радость разлилась в них. Седые космы уменьшились на глазах. И уже перед изумленным взором стоял атлет в
– Ты увидел меня в прошлом. – Старческий дребезжащий голос вывел Азона из транса иллюзий. Он снова увидел перед собой старца.
– А вот таким я стою перед тобой, твой современник. Он умолк, опускаясь на камень-стул. Молчание затянулось. Сквозь отверстие входа доносилось завывания ветра да запах дыма угасающего костра. Азон не знал, что сказать.
– Послушайте, вы обмолвились о том, что вылечите моего друга. – Старик не отвечал.
Азон внимательно посмотрел на него. Легкое сопение доносилось от дыхания старца.
– Вы спите?! – снова спросил Азон. В ответ ни звука. Неловко переминаясь с ноги на ногу, Азон постоял с минуту, затем подошел к светящемуся шару. Необычайная красота пленила, звала к себе, невозможно было оторвать глаз. Азон поднес руку к шару. Холодное свечение осветило ладонь. Осмелев, он быстро взял шар двумя пальцами, но пальцы сомкнулись, не чувствуя преграды внутри. Азон повторил операцию еще и еще раз. Безуспешно. Пальцы растворялись в дивном свечении, не ощущая преграды.
– Свет мудрости не материализован в предмет, это концентрация лучей Знания. Услышал Азон голос старца, вздрагивая, как нашкодивший на уроке школьник от замечания учителя заставшего его в врасплох.
– А сейчас иди, Азон. И, если ты хочешь помочь своему другу, доставь его мне.
Сомнения беспокоили Азона. Весь обратный путь его терзала мысль о мучениях друга. Но все же хоть искорка надежды в безнадежном положении Думара давала повод к действию…
– Ну, как охота? – встретил его капитан у ангара.
– Вы же видите, что я порожняком.
Пик бегло осмотрел машину, заглянул даже в кабину.
– О, да топлива почти нет. На аварийном запасе дотянули.
Азон терпеливо ожидал, когда капитан, нарочито долго осматривающий "Слепня", закончит. Наконец, он распорядился убрать вертолет в ангар.
– Капитан! – окликнул его Азон. – Вы бы не могли запрячь "Слепня" на сегодняшнюю ночь?
– Что, подвесить подвесные баки? – спросил предусмотрительно Пик.
– Да, и установите ночной знак личной охраны. Вы меня поняли?!
– Хорошо, лейтенант, "Слепень" будет здесь с полной заправкой. Только не забудьте отметиться в журнале постового.
– Ну конечно. – Азон тепло посмотрел на услужливого капитана. – Спасибо! – поблагодарил его, повернулся и пошел в сторону ворот к выходу из зоны стоянки. По пути слышались команды: – Сержант, установить подвесные баки и полностью залить топливом! "Слепень" оставить на старте…
Глава восьмая
Омар проснулся от странного ночного шороха. В кромешной тьме внутри душной сторожки ничего нельзя было увидеть. Но отчетливо слышны шаги возле стен и шорохи рук, лихорадочно ищущих выход. Омар вскочил со своего обычного места и быстро включил ночник. Незнакомец, шатаясь, пытался выйти из комнаты. Он шарил руками по стенке.
Больной не отзывался, казалось, он ничего не слышал и не обращал никакого внимания на Омара.
– Эй! – настойчиво звал Омар. Затем осторожно дотронулся до плеча. Незнакомец резко обернулся. Нервно затряс головой, вперив невидящий взгляд куда-то в пространство мимо Омара.
– Послушай, сын! – ковыляя больной ногой, подоспел отец.
– Бери-ка его за руки, а я за ноги и пошли уложим на место. Вот ремни. Его надо связать.
Омар послушался отца. Резким движением он заломил руки незнакомца за спину. Ден схватил его за ноги. Они уложили больного в постель и связали по рукам и ногам. Незнакомец метался в жару. Из горла вырывались хрипы, нечленораздельные слова. На губах выступила желтая пена. Омар беспокойно взглянул на отца.
– Перелом наступит утром. Это кризис. – Авторитетно заявил Ден.
– А что, исход может быть плохим?
– Не знаю, сын, я не доктор. И вообще много хлопот с ним. Мне завтра вставать рано.
Он поковылял к своей постели. Улегся и вскорости уснул. Омар не сомкнул глаз до утра. Больной метался по постели, несколько раз скатывался, чуть не свалился на пол. И каждый раз Омар заботливо укладывал его обратно. Температура держалась высокой. К утру кризис миновал. Лицо превратилось в желтую маску. Горевшие щеки, в ярко-красном румянце, потускнели, взгляд угас и глаза выглядывали из полуприкрытых ресниц. Больной спал. Отец зашевелился на постели: – Ну, что он?
– Да вроде спит.
– Ну-ка. – Он подошел к незнакомцу. Осмотрел.
– Развяжи его. Дело пойдет теперь на поправку.
Вскоре Ден ушел к овцам. А Омар принялся готовить больному еду.
– Эй, кто тут. – Неожиданно резко прозвучал в утренней тишине голос незнакомца. Омар застыл от внезапности. Он не поверил своим ушам и первое, что взбрело на ум: – "Галлюцинация".
– Где я?! – голос незнакомца развеял сомнения. Омар бросился к постели. Осмысленный взгляд серых глаз пытливо уставился Омару в лицо.
– Я нашел тебя в камнях на берегу моря.
– Ты живешь в этом городе? – не понимая, где он, опросил незнакомец.
– Нет тут никакого города. Здесь пастбище.
– Ты обманываешь меня, мразь. – С ненавистью проговорил больной.
– Эй, парень, легче на поворотах. Я спас тебя!
– Заткнись, ты не знаешь, с кем говоришь. – Слабым, но властным голосом перебил незнакомец.
– Ты слаб. Но, клянусь, как только ты сможешь держаться на ногах, я сделаю из тебя бифштекс.
– Свинья! – выругался больной и демонстративно отвернулся. Омар обиженно сунул ему брынзу и кружку парного овечьего молока. Незнакомец долго колебался. Вкусный запах щекотал ноздри, изголодавшийся организм требовал пищи. Омар тактично вышел. Через несколько минут он вернулся. Брынзы и молока уже не было. Он убрал пустую кружку, смахнул крошки с постели. Больной делал вид, что спит. Игра в молчанку длилась почти две недели. Даже отцовские угрозы не подействовали. С презрительной гримасой на лице незнакомец упорно не хотел замечать своих спасителей…