Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 1
Шрифт:
на спине, его поражала свобода полета и то, что ни малейшего взмаха крыльев – а подъем ввысь, и вот уже коршун – маленькая, еле заметная точка среди голубых просторов. Чудно. Только коршуны да орлы умеют так летать. Нет, пожалуй, еще аисты…
Мечтая о полётах птиц, он уснул. Овцы паслись невдалеке, убаюкивая блеянием да похрустыванием объедаемой травы. Ему снился полет. Он летел, как коршун, высоко над горами, внизу все было такое маленькое, но значительное, не важное, не нужное. Вдруг внизу горы задрожали. Белые шапки вершин ринулись вниз, рассыпаясь
Он вздрогнул во сне, открыл глаза, проснулся. Но рокот не исчезал, вихри метались вокруг, вздымая кверху траву, вырванную с корнем. Шапка слетела и, поднятая вихрем, упала далеко от разбежавшейся в панике отары. Ветер исходил откуда-то сверху, прижимая к траве, мешая встать. Омар со злостью взглянул в небо. Тяжелый вертолет плавно снижался прямо на него. Пастух вскочил, намереваясь бежать. Но, завидев отца, мчавшегося к нему на лошади, вдруг расхрабрился, стал ждать.
Ден подоспел вовремя. Он заблаговременно спрыгнул с лошади и, низко пригибаясь под порывами струй воздуха, приблизился к сыну. Колеса машины в это время коснулись луга, рокот стих, прекратился. Это был правительственный вертолет, принадлежащий лично Президенту. Ден подробно комментировал внешнюю форму машины, узнавая знакомые опознавательные знаки различия. Дверца наконец отворилась. Из ее овального отверстия вынырнул короткий бортовой трап. По нему на траву спустился Тир. Ден смял шапку и низко поклонился.
– Это Президент. – Сказал он Омару.
Омар застыл, разинув рот, удивляясь тому, как Президент смахивает на умалишенного, только без бороды, только без грязных косм на голове, только в парадном президентском мундире малинового цвета с эполетами на плечах.
Тир подошел к Омару, запросто, без церемоний протянул правую руку: – Ну, здравствуй. Омар!
– Откуда вы меня знаете? – несмело подавая свою, зачем-то
вытерев кисть о штанину.
– Ты спас меня, ты проводил в Нарфу. Ну, вот теперь моя очередь тебя отблагодарить.
Пока Тир разговаривал, сзади подошли два высоких красивых офицера в черных походных комбинезонах, с малиновыми беретами на голове. Их пытливые глаза шарили по фигуре Омара, одетой в нелепый костюм пастуха.
– Зачем они на меня так смотрят? – спросил, смутившись, Омар. Отец подвинулся вдруг вплотную и стал толкать сына в бок: – Проси, пусть заплатит, он же теперь Президент, Богач.
– Что хочет твой отец?!
Ден расхрабрился и стал говорить: – Ведь вы прибыли, Господин Президент, нас отблагодарить, так?
– Да. И чего же ты хочешь?!
– Я когда-то продал на аукционе за полтора миллиона овец необычной раскраски. И у меня эти деньги украли грабители.
– Я дам вам эти деньги. Думар! – к Президенту подошел широкоплечий высокий офицер. Его тонкий торс, подтянутый широким поясом с болтавшейся на нем кобурой оружия, подчеркивал утонченную природную стройность и изящество фигуры.
– Запишите, пожалуйста, все, как положено, у чабана, пусть переведут мои Финансисты на его счет полтора миллиона.
– Азон, подойдите, пожалуйста, поближе.
К Тиру и Омару приблизился другой офицер. Сухощавый, стройный, с пытливым умным взглядом синих глаз. Он держал матерчатый сверток в руке.
– Дайте форму Омару, пусть переоденется.
Азон протянул сверток пастуху. Омар дрожащими руками развернул ткань, внутри оказалась новенькая форма сержанта личной охраны Президента. Омар торопливо переоделся. Форма преобразила пастуха до неузнаваемости. Особенно красиво сидел малиновый берет. Орлиный профиль носа сочетался с силуэтом формы, придавая фигуре неповторимую мужественность и красоту.
– Ну, чем не охранник! – похлопывая смущенного пастуха по плечу, сказал Тир.
Ден со слезами счастья на глазах молча любовался сыном. Мечта, его мечта сбылась, сбылась в сыне. Ден был счастлив.
– А теперь прощайся с отцом – и в путь! Ты принят на службу, а со мной не спорят! – твердым голосом приказал Тир.
– Собственно, а меня можно спросить, хочу я служить или нет?
Отец не стерпел. Нервы, вконец измотанные житейскими передрягами, сдали и на сей раз, вырвавшись сочной оплеухой по щеке Омара. Ее лязг эхом отозвался в горах.
– Вы его простите. – Старый чабан плюхнулся на колени перед Тиром, хватая за руки, стараясь их поцеловать. – Он не ведает, что говорит.
– В нем чувствуется твердый нрав и чувство собственного достоинства, такие люди мне нужны.
Тир отдернул руку, жестом приказал отцу встать.
– Ну, полно вам, вы теперь миллионер, и вам не идет стоять на коленях. У нас так не принято.
– Так вы его берете?! – не веря своему счастью, лепетал Отец.
– Ну да, конечно. – Спокойно сказал Тир. Затем он обнял Омара правой рукой за плечи и увлек к вертолету.
– А ты не смей перечить, слышишь, что я тебе сказал. Не смей?
– Нет, отец. Не буду. – Наклонив голову, словно провинившийся школьник перед учителем, сказал Омар…
Вертолет взмыл над пастбищем, унося Омара в вешнюю высь, в неизвестность, в новую жизнь. Ошеломленный отец долго еще стоял, наблюдая за маленькой
движущейся в сторону Нарфы точкой, в которую превратился вертолет.
– Скажите, сержант! – нарушил молчание Думар, – Что значит ваше имя?
– Отец был рыбаком, когда я родился, он поймал в сети одного-единственного Омара, с тех пор я Омар, а он чабан.
– Ха-ха-ха! – дружный хохот заглушил рокот моторов.
– Вы напрасно смеетесь, Господин. – Сказал Омар. В его голосе прозвучала обида. – Ведь имена дают нам родители.
– Не всегда. – Добавил Азон.
– Я что-то вас не понимаю, лейтенант. – Сказал Омар.
– Ну, например, Азон – это не мое имя.
– Я же собственными ушами слышал, – удивлению Омара не было предела, – что вас, лейтенант, все так называют.
– Все, да не все. Это не настоящее мое имя.
– А капитан Думар тоже носит не свое имя?