Фаэты (Журнальный вариант)
Шрифт:
— Молю о пощаде, — заныл диктатор Яр Юпи. — На Фаэне мало осталось в живых. Я буду скромно трудиться, как последний круглоголовый, признаю Учение Справедливости, стану разводить цветы. Ты взгляни только, какая у меня выведена красота! Подойдем к нише, познаем вместе аромат этих цветов.
— Замолчи. Я не дам тебе издохнуть от запаха собственных цветов. Готовься к самой позорной казни. Я включу все экраны и на глазах твоих сообщников ПОВЕШУ ТЕБЯ.
Куций Мерк сорвал занавеси, скрывавшие экраны. Экраны включились. Перепуганные военачальники
Куций деловито оторвал от занавеси шнур, ловко сделал на нем петлю и, вскочив на стол, приладил веревку к крюку, на котором висел освещающий стол светильник. Петля пришлась как раз под самой лампой. Пришлось сдвинуть в сторону стол.
Потом Куций, как безвольную куклу, поставил приговоренного, трясущегося от страха Яра Юпи на диктаторское кресло.
Роботы отошли в сторону, безучастно взирая на происходящее. Куций заметил, что на некоторых экранах военачальники прикрыли глаза рукой, а с некоторых фаэты, откинув балахоны, со злорадством наблюдали за казнью.
— От имени Истории, — объявил Куций Мерк и выбил из-под ног диктатора его кресло.
Добр Map лишь временами приходил в себя, полулежа в столь неудобном для такой позы правительском кресле.
Все экраны в бункере были черны, не работали. Тускло горели светильники запасного освещения.
Около правителя продолжали суетиться военачальники и замученная сестра здоровья. Ее звали Вера Фаэ. У нее наверху погибли все родные: отец, мать, муж, трое девочек, все, кроме улетевшего с космической экспедицией на Зему сына. Вера Фаэ была в отчаянии. Она черпала силы лишь в уходе за больным правителем.
Добр Map потерял дар речи. Ни язык, ни правая рука, ни нога у него не действовали. Он мог общаться только взглядом. Его понимала одна Вера Фаэ. Иссохшая, поседевшая за последние часы, с заплаканными глазами, она не потеряла ласковости прикосновения и задушевного голоса врача, на которые реагировал правитель.
Его некому было заменить. «Друг правителя», который по закону должен был сделать это, погиб наверху, как и миллионы фаэтов.
Военачальники через Веру Фаэ доложили правителю, что запасы торпед израсходованы. А на континент продолжают сыпаться торпеды «варваров», не оставляя на нем ни одного живого места.
Правитель Добр Map сделал усилие двинуться. Сестра здоровья заглянула ему в глаза, силясь прочесть его мысль.
Подошел начальник оружия распада, хромоногий, безобразный горбун, которому было доверено страшное средство нападения потому, что он был известен своей трусостью и нежеланием принимать собственные решения. Вот и сейчас он во что бы то ни стало хотел получить письменное согласие правителя на взрыв последней, но сверхмощной подводной установки распада, которая была когда-то доставлена под руководством Куция Мерка к Великому Берегу, почти в то место, где катались на волнах Аве и Мада.
Добр Map не понимал пышно разодетого генерала, а тот, срываясь на фальцет,
— Уничтожение глубинного Логова диктатора — единственное спасение. Такова была воля Великого Круга.
Добр Map устало закрыл глаза.
— Он согласен! Согласен, — обрадовался генерал-горбун.
Но Добр Map снова открыл глаза и, силясь что-то сказать, смотрел на свой стол.
Вера Фаэ взяла с него какие-то пластинки с письменами и поднесла их к его глазам.
При виде одной из них Добр Map опустил веки.
Вера Фаэ показала пластинку горбатому генералу.
— Это мне известно! — петушиным голосом закричал тот. — Почтенный старец Ум Сат, изобретя оружие распада, хотел ограничить его применение и запугивал фаэтов якобы возможным взрывом всех океанов планеты.
Добр Map закрыл глаза.
— Правитель Добр Map согласен? — допытывался карлик-генерал. — Сестра здоровья может подписать от его имени документ, разрешающий взрыв подводной установки распада?
— Как же я могу сделать это, если правитель сам напомнил о предостережении великого старца?
— Наивная выдумка! Будто бы вся вода океанов под влиянием сверхсильного взрыва разом взорвется, выделив энергию, как при взрыве сверхновой. И будто в некую крохотную сверхновую звезду превратится вся наша планета.
— Разве не страшно? — спросила сестра здоровья.
— А что может быть страшнее того, что уже произошло? Надо остановить диктатора Властьмании любой ценой. Подводный взрыв у Великого Берега вызовет землетрясение, разрушит там глубинный бункер. В океане вал достигнет неба и обрушится на место Логова, затопив его. Если сестра здоровья убедит правителя, он согласится. Для взрыва нужен его письменный приказ. Только он ответствен за все.
Сестра здоровья вгляделась в мутные глаза больного. Тот закрыл их.
— Он согласен, наконец-то согласен! — завопил генерал, схватив безжизненную руку правителя, приложил ее к пластинке.
— Взрывать! — тонким голосом закричал карлик и, волоча ногу, выбежал из кабинета с пластинкой в руках.
Его провожал испуганным взглядом Добр Map. Он что-то хотел сказать и не мог.
Сестра здоровья спохватилась, пыталась остановить генерала, но правителю стало худо, его снова стало рвать, и ей пришлось помогать больному, вытирая перекошенное гримасой, покрытое каплями пота лицо.
Карлик вернулся. Приказ был передан. Взрыв произойдет…
— Я ни за что не отвечаю! — фальцетом выкрикнул он.
7. ЗВЕЗДА НЕНАВИСТИ
Всякая сестра здоровья несет в себе черты матери.
Стремление помочь больному, материнское отношение к страдающему существу, по-детски беспомощному, а потому близкому, даже родному, боролись теперь в Маде с острой, неоправданной, как она считала, тоской по дому.
Не понимая этой тоски, отвергая ее, она самоотверженно ухаживала за Умом Сатом, жизнь которого едва теплилась.