Фаина Ивановна
Шрифт:
И вместе стричь газон?!
Но прежде чем ответить на этот вопрос,
Позволю себе еще один запрос:
Вернуть назад на 40 лет,
Наш великолепный хронолёт…
***
Как-то Нелегкая погнала молодую пару
К районному главному тротуару:
Маленький Бродвей
Оглушал из динамиков модный диджей.
Здесь царили
Свои танцоры. Они диско "зажигали"
Фаина
И будто бы разлили на площадке толуол.
Он остановил ноги танцоров
И сократил приток визитёров…
Такой была реакция на их исполнение,
Имевшейся атмосферы обледенение…
Это не понравилось местным эстрадным идолам,
Им захотелось измазать москвичей солидолом.
Такая была традиция в райцентре,
Красивый апельсин оставить без цедры…
Молодая семья приехала в гости,
И чуть не оставила на танцполе свои кости…
Пришлось отбиваться от хулиганов:
Повезло: загнали их на поле капканов.
Капканы приготовили для волков,
Пригодился расчет мужиков.
Один из них был главным агрономом —
И родителем Никиты притом.
Он любил простые решения,
Но эффективные до удивления.
Волки с гор
Брали животноводов на измор.
Родитель Никиты коллеге —
Главветврачу – потомку печенега,
Дал хороший совет,
Поправив невзначай его академический берет:
"С ними общий язык не ищи,
Капканы лучше к ним подтащи…".
Главврач писал диссертацию
И на будущее готовил аберрацию.
Он действительно нарушил норму —
Готовил своему роду реформу.
Его потомки стали учеными
И ухаживали за животными
Из кабинетов словами ученными…
Никита с малых лет приметлив,
В хорошем смысле въедлив.
Расположение капканов он запомнил,
И на время хулиганов засупонил:
Он отправил Фаину к отцу,
А сам, добавив горлу сипотцу:
Изрёк: "Слабо меня догнать? ",
И начал к капканам бежать…
Благо, это было ночью,
И объявление о капканах величиною
В раскрытую большую книжку
Можно было принять за афишку
О гастролях в курортном городе:
Об очередном эстрадном астероиде,
Упавшем на местный стадион
И породившем привычный перцептрон:
"Наши
Все остальные – в пунктире,
Наш славный Иосиф Кобзон
Перечеркнёт весь ваш шансон…"
Он прыгал как надо в лесу,
А капканы ловили хулиганов. На весу,
Без опоры оставались его противники,
Им помогли только местные клирики.
В соседнем с лесом храме услышали вопли,
И утерли хулиганов кровавые сопли.
***
Как быть без веранды,
Пропитанной запахом лаванды:
Покойному это напоминало
Детство, которое иногда в нём дышало:
Поля под Краснодаром,
И отец на коне поджаром,
Клубники полный медный таз,
И застреленный у обкусанной дыни дикобраз…
Веранду пришлось снести,
И на её место биокамин перенести.
От запаха лаванды её мутило,
Но что не сделаешь ради воротилы —
Таким был муж в академических кругах.
Ей же снились хлеба в цветках —
В голубых васильках…
Она была тоже от сохи.
Под утро ей когда-то пели петухи,
На улице родной когда-то теснились лопухи…
Родитель Иван был оформитель,
Колхозной пропаганды уведомитель:
Зубной порошок водою разводил,
И клеем до кондишн доводил,
Большие буквы ложились на кумач,
И били по сознанию не хуже, чем первач…
Его портреты знатных трактористов
Чередовались с набросками интернационалистов…
Че смотрел на доярку Петрову,
Стоящую с ведром возле коровы…
А водитель единственного в колхозе ЗИЛа,
Потомок интернационалистов-испанцев Шекила,
Улыбался во весь золотой рот Розе,
Заведующей детским садом при колхозе…
Оформитель Иван был личностью,
Одарённый тягой к гиперболичности.
Назвал он старшую дочь Фаиной
(Хорошо – не Георгиной)…
Тогда Раневская была на устах
И фразы, сказанные её в сердцах,
Разносились по большой стране.
И писалось мелкими стежками мулине
"Муля, не нервируй меня! " на платочке,
Чтобы уронить его на песочке
Перед скамейкой в парке,
Перед женихом в мнимой запарке…
Фаина не могла не стать артисткой,