Факел свободы
Шрифт:
Перед битвой, они считали Розака союзником, правда. Но это был чисто союз по расчету, а не то, что один из них лично доверял адмиралу. "Не больше, чем я мог сбросить его — когда я был малышом", как выразился Джереми. На самом деле, мало того, что они не доверяли Розаку, они глубоко подозревали его.
Сегодня она по-прежнему считала маловероятным (по меньшей мере), что кто-то собирается путать адмирала со святым. Но это было невозможно в соответствии с противостоянием предыдущей оценки Розака как человека побуждаемого единственно, всецело и исключительно
Человек, побуждаемый ожесточенными амбициями, да. Единственно амбициями, однако… Нет. В это было уже невозможно поверить.
При этом, однако, растущее тепло внутреннего круга Факела в отношении адмирала было свечой по сравнению с энтузиазмом, в обнимку с которым население Факела встретило майянских выживших в битве. Любой офицер или матрос во флоте, который спускался на планету — а это сделал каждый, за исключением тех, кто еще был слишком тяжело ранен, чтобы совершить поездку — клялся тогда, и после этого, что не было, никогда не существует сейчас и никогда не будет в будущем увольнения на берег лучше, чем то, которое они провели на Факеле в течение нескольких недель после битвы.
Никто на Факеле не сомневался, что эти майянские мужчины и женщины спасли население планеты от полного уничтожения. Не тогда, когда офицеры Госбезопасности, которые остались в живых, и те, которые сдались после, начали говорить.
А они начали говорить очень быстро, и они говорили, говорили и говорили. Их непосредственный страх был в том, что Факел передаст их Республике Хевен. Затем Джереми Экс и Сабуро начали допрашивать, и в течение двух дней, глубокой надеждой каждого офицера Государственной Безопасности было то, что они будут переданы флоту Хевена.
Джереми Экс имел относительные понятия о "законах и обычаях войны" и надлежащих правилах, регулирующих обращение с военнопленными, которые встретили бы одобрение гунна Аттилы. А в то время Берри Зилвицкая могла шикать на Джереми, что она не собирается заставлять замолчать Сабуро.
Он начинал каждый допрос с размещения голограммы между собой и допрашиваемым. "Ее звали Лара. И ее призрак действительно, действительно, действительно хочет, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь. Или ее призрак будет очень, очень, очень раздражен".
Поэтому, в течение нескольких дней, они знали все — по крайней мере, все, что было известно Сантандеру Конидису и другим выжившим офицерам. Но этого было достаточно, чтобы узнать три критических элемента.
Первое, было то, конечно, что "Рабсила" отвечала за всю интригу. Во-вторых, было то, что Системный Флот Мезы играл важную роль в обеспечении подготовки и материально-технической поддержки. А, в-третьих, и без какой-либо малейшей тени сомнения, то, что "Рабсила" планировала и заказала полное нарушение Эриданского Эдикта.
После этого, однако — всецело, к удивлению Конидиса и его подчиненных — все угрозы и жестокое обращение прекратились. В течение месяца все выжившие Государственной Безопасности
Вооруженные силы Факела не посадили охранников на самом острове, и даже не сохраняли военно-морской патруль за исключением небольшого количества судов. Но бо?льшая часть предприимчивых силовиков Государственной Безопасности, которые экспериментировали с возможностью попытки побега морем вскоре бросили это занятие. Оказалось, что формы жизни в теплых океанах Факела были столь же буйными, как и во влажных тропических лесах. Особенно хищник, похожий на десятиметровый гибрид омара и осьминога, и чьи диетические предпочтения, казалось, исключали камни, но больше абсолютно ничего.
* * *
Эта мера была предпринята по просьбе Розака.
— Я был бы гораздо счастливее, если бы я знал, что ни один из этих выживших не был в состоянии сказать кому-либо — в том числе и Хевену — что именно произошло здесь, и каким я обладал оружием и какую тактику я использовал.
— Конечно, адмирал, — сказал Дю Гавел. — Но… ах… это все еще оставляет само население Факела. Которое, по последним данным, составляет чуть более четырех с четвертью миллиона людей и возрастает — это только иммиграцией — почти на пятнадцать тысяч людей каждую стандартную неделю.
Розака пожал плечами.
— Это не идеальный мир. Но у выживших Государственной Безопасности был бы стимул говорить — вывалить их кишки, а после того, как Хевен завладеет ими — ваши люди не смогут сделать этого. На самом деле, из того, что я слышал, вы начали очень эффективную народную кампанию по установке и поддерживанию высокого уровня безопасности.
— Да, так и есть, — сказал Хью.
Берри взглянула на него, улыбнулась — а затем сделала лицо.
— Я все еще думаю, что "болтун — находка для шпиона" является банальным лозунгом.
— Так и есть. Он также работает. — Были некоторые предметы в отношении которых у Хью Араи не было никакого стыда. — Как долго вы хотите, чтобы мы держали их, адмирал?
— Честно говоря, я не знаю. Есть еще слишком много переменных в уравнении для нас, чтобы знать еще, что будет происходить. Если финансово напряженно содержать заключенных, я могу поговорить с губернатором Баррегосом и посмотреть сможем ли…
Дю Гавел отмахнулся.
— Не беспокойтесь об этом. Одна вещь, которой у Факела нет, это плохие или ограниченные фонды, даже для того, чтобы обеспечить начальную поддержку для большинства иммигрантов, которые обычно приходят ни с чем гораздо бо?льшим, чем с одеждой, что они носят. Но поддержка обычно не долгая, потому что рынок труда находится на подъеме. Много фармацевтических компаний были весьма рады приехать сюда и заменить операции "Рабсилы" их собственными.
Веб обменялся взглядами с Джереми, Берри и Танди Палэйн.