Факир против мафии
Шрифт:
Он разулся, надел мягкие тапочки и прошел в большую прямоугольную комнату с двумя большими окнами, диваном, креслами и круглым столом, установленным ровно посередине красного персидского ковра.
Светловолосый толстяк ушел на кухню готовить кофе. Вскоре он вернулся с двумя чашками черного кофе на подносе. Он поставил поднос на стол и сел в кресло.
— Как здоровье? — поинтересовался он у Лапшиса.
— Спасибо, хорошо. — Лапшис скупо улыбнулся. — А что, я так плохо выгляжу?
— Да нет, — пожал плечами толстяк. — Простая вежливость.
— Понятно.
— Хотя честно вам скажу,
Лапшис растянул тонкие губы в улыбку, откинул со лба длинную прядь прямых волос и сказал:
— Тогда перейдем к делу?
— Давайте, — согласился толстяк.
Лапшис расстегнул пальто и достал из-за пазухи тонкую пластиковую папку. Протянул его светловолосому:
— Возьмите.
Тот взял папку и, держа ее на весу, вопросительно поднял брови:
— Что здесь?
— Мой доклад, — сказал Лапшис. — Я хочу, чтобы вы передали это в Москву.
Толстяк вновь взвесил папку на руке, словно пытался определить, насколько весомо ее содержимое, затем положил папку на стол перед собой и весело посмотрел на Лапшиса.
— А почему не по обычным каналам? — спросил он, поглаживая папку ладонью.
— Обычным каналам я не доверяю, — сказал Лапшис.
— С каких это пор?
Лапшис покосился на толстяка и нехотя ответил:
— С недавних.
Толстяк засмеялся и сказал:
— Людям нужно доверять, тогда и они станут вам доверять. Разве не так?
Лапшис оставил этот вопрос без ответа, лишь криво усмехнулся и сбил щелчком пальца с колена невидимую соринку.
Толстяк вновь провел ладонью по папке и спросил:
— Это срочно?
— Да, — кивнул Лапшис. — Когда это попадет в Москву?
Толстяк немного подумал, пожал плечами и сказал:
— Полагаю, что завтра. Часа в три пополудни. Это вас устроит?
— Вполне.
— Может, зашифровать текст и отправить его простым сообщением по электронной почте?
Лапшис покачал головой:
— Нет. Я хочу, чтобы текст остался неизменным. Кстати, если вы не заметили, на папке стоит пломба. Ее может сорвать только человек, имя которого указано на обложке.
— Ясно, — кивнул толстяк. — Сделаю все, как вы сказали.
Лапшис уперся тощей ладонью в стол и быстро поднялся на ноги. Пристально посмотрел на толстяка и проговорил быстро, почти не разжимая губ:
— Не забывайте, это срочное донесение. И оно должно дойти в том виде, в каком написано. Именно поэтому я не пользуюсь обычным каналом. Помните об этом.
Толстяк улыбнулся и примирительно поднял ладони:
— Что вы, Лапшис. Не горячитесь. Вы — сказали, я — услышал. Не нужно повторять.
Лапшис кивнул, повернулся и пошел в прихожую. Толстяк поднялся с кресла и двинулся за ним.
На прощание толстяк протянул Лапшису руку, тот рассеянно на нее посмотрел и, секунду поколебавшись, пожал. Пожатие у него было сильным, как у всех костлявых, жилистых людей. В прихожей Лапшис долго переобувался, натягивая на длинные, узкие ступни такие же длинные, узкие туфли. Толстяк смотрел на его ноги и пару раз нетерпеливо дернул уголком рта. Наконец Лапшис обулся. Толстяк поспешно отомкнул дверные замки.
— Помните,
— Помню, помню.
Толстяк распахнул дверь, Лапшис дернул головой, что должно было означать у него прощальный кивок, повернулся и вышел из квартиры.
Проследив в окно, как Лапшис сел в такси и уехал, толстяк вернулся к столу и взял пластиковую папку. Он немного повертел ее в руках, затем достал из папки конверт, недрогнувшей рукой сорвал с него пломбу и вынул листки с докладом Лапшиса.
С листками в руках он прошел к буфету и достал оттуда бутылку дешевого джина и приземистый, граненый стакан. Поставив все это на стол, толстяк уселся в кресло. Затем он не спеша отвинтил с бутылки пробку, наполнил стакан наполовину, откинулся на спинку кресла и принялся читать доклад, попивая джин и смачно причмокивая пухлыми губами.
По мере чтения лицо его делалось все более озабоченным. Время от времени он тихо приговаривал себе под нос:
— Так-так… Интересно… Гм… А вот это уже чушь…
Читал толстяк медленно и вдумчиво. К тому моменту, когда доклад был прочитан до конца, он успел выпить три неполных стакана джина. Затем толстяк положил листки на стол и надолго задумался. Его небольшие голубые глаза то прищуривались, то вновь широко открывались — в такт мелькающим в голове мыслям.
Наконец черты его напряженного лица разгладились, а само лицо приобрело удовлетворенное выражение, словно он нашел для себя выход из весьма затруднительной ситуации и принял важное решение.
Толстяк вынул из кармана халата мобильный телефон, нашел в справочнике нужный номер, нажал на кнопку вызова и приложил трубку к уху.
— Алло, Роман Романович?.. — Лицо толстяка подобострастно замаслилось. — Здравствуйте, это Веселовский говорит… Да, да, Веселовский… Спасибо, и вам того же. Роман Романович, ко мне тут только что приходил Лапшис… Ну да, тот самый. Я сам удивился. Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что хочет кое-что передать в Москву… Что?.. Нет, он не сказал что. Вы же знаете, он умеет напускать на себя таинственность. Так вот, он принес папку с донесением и просил срочно передать донесение в Москву… Да, я тоже удивился. Похоже, он больше не доверяет обычному каналу. Он в последнее время вообще стал очень подозрительным… Нет, что вы. Конечно, нет. Вот оно, у меня на столе. Лежит и дожидается вас… Да, да, ваше и вашего э-э… Короче говоря, в этом донесении упоминаются оба имени. И отнюдь не в положительном контексте. Я думаю, вам будет интересно его почитать… Во сколько?.. Нет, в это время меня не будет. Попытайтесь пораньше… Да, это время меня устраивает. Только, пожалуйста, постарайтесь не опаздывать… Хорошо, буду ждать. До свидания.
Толстяк Веселовский отключил связь и положил телефон в карман халата. Он посмотрел в окно — зимнее небо быстро темнело. Затем он перевел взгляд на стенные часы, прикинул что-то в уме, уверенной рукой взял со стола бутылку с джином и снова наполнил свой стакан — на этот раз доверху.
Вечером Роман Романович Петров, владелец каунасского завода по ремонту вертолетов, вышел из серого пятиэтажного здания с хлебопекарней на первом этаже в отвратительном настроении.