Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю
Шрифт:
Два дня Черчилль и Рандольф ждали, то в американском баре, то снаружи в биргартене. Становится жутковато от мысли, что нашему герою пришлось караулить, словно корреспонденту-стрингеру, в мюнхенском отеле, надеясь на аудиенцию человека, который был на четырнадцать лет его моложе, а в грядущем станет заклятым врагом.
Представьте, что они встретились. Черчилль пополнил бы обескураживающий список британских парламентариев и аристократов, запечатленных с лидером, ставшим универсальным олицетворением зла для будущих поколений. Галифакс, Чемберлен, Ллойд Джордж, Эдуард VIII – все они совершили этот промах.
(Единственным человеком, победоносно вышедшим из этой ситуации, был парламентский помощник
Приди Гитлер в то кафе при отеле или в бар, Черчиллю пришлось бы выказать себя если не радушным, то по крайней мере вежливым – а как воспринималось бы это в 1940 г.?
Интересна причина, по которой Гитлер не пришел. Он встречался со множеством других людей в Мюнхене. Он, к примеру, околдовал Юнити Митфорд и даже оплатил ее чаепитие. Почему бы ему не пообщаться с человеком, известным всей Англии, занимавшим в разное время важные государственные посты, с тем, у кого была внушительная репутация по части международных отношений?
Перед тем как Путци ушел договариваться о важном знакомстве, он попросил Черчилля предложить что-нибудь для затравки. Были ли у англичанина вопросы, которые могли бы лечь в основу их дискуссии? Да, сказал Черчилль. Он вернулся к беспокоившему его пункту.
«Почему ваш начальник призывает к насилию над евреями? – спросил Черчилль Путци Ханфштенгля. – Я вполне могу понять, если кто-то злится на евреев, совершивших прегрешения или выступающих против страны, я могу понять сопротивление им, если они пытаются монополизировать какую-либо сферу деятельности, но каков смысл быть противником человека только из-за его рождения? Разве кто-нибудь может повлиять на свое рождение?»
С этими безукоризненно либеральными, гуманными и подлинно черчиллевскими чувствами в его памяти Путци пошел к фюреру и ничего не достиг.
«Какую роль играет Черчилль? – с издевкой спросил фюрер. – Он в оппозиции, и никто не обращает на него внимания».
На это Ханфштенгль возразил: «Но люди говорят то же самое и о вас».
Я полагаю, что Гитлер решил не встречаться с Черчиллем не только потому, что считал его выдохшимся, капут и финито. У Гитлера уже сложилось мнение, и ему не нравился этот шумный, самоуверенный англичанин, который был так ревностен в отношении демократии и непостижимо щепетилен в отношении антисемитизма.
Гитлер не появлялся в отеле Regina Palast, пока компания Черчилля не выехала оттуда. Во второй раз в истории эти двое были недалеко друг от друга, но так и не встретились – первый относится к 1916 г., когда оба находились в окопах, разделенные какими-то несчастными несколькими сотнями метров. Разумеется, впоследствии Гитлер неоднократно посылал предложения Черчиллю на публичную встречу, но она была бы выгодна нацистам, и Черчилль всегда отказывался.
С самого начала кошмара в Германии, еще до того, как Гитлер стал рейхсканцлером, Черчилль заметил зло в сердцевине нацистской идеологии. В формулировке вопроса, который он задает Путци, есть что-то простодушное: «Каков смысл быть противником человека только из-за его рождения?» В последующие месяцы и годы недоумение Черчилля превратилось в негодование.
В то время как мода на нацизм упорно процветала в некоторых кругах британского общества, Черчилль все более резко выступал против жестокого обращения Гитлера с меньшинствами. Ему помогло то, что он побывал в Германии. Он впитал в себя атмосферу: он своими глазами видел колонны молодых мужчин и женщин, здоровых, загорелых, наполненных реваншистским возбуждением.
23 ноября 1932 г. Черчилль выступил с пророческой речью перед парламентом. Он отметил, что «крепкие тевтонские юнцы, отрядами марширующие
Но шесть лет спустя с жестокой очевидностью стало ясно, что Черчилль был прав в своем анализе. Этим был в значительной мере обусловлен его авторитет в 1940 г. – с самого начала он принял верное решение о Гитлере. Черчилль поставил все на коня по кличке Антинацизм, он сделал ставку рано, когда жеребец не слишком нравился остальным, и она впечатляюще оправдалась.
В какой-то мере все политики – игроки на поле событий. Они стараются предугадать, что случится, хотят оказаться «на правильной стороне истории», стремятся представить свое суждение в выгодном свете. В 1902 г. Черчилль заметил, что политику необходимо «умение предсказать, что произойдет завтра, на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году. А потом им понадобится умение объяснить, почему это не произошло».
Черчилль любил ставить на карту свою репутацию так же, как он любил всякую рискованную деятельность – летать на самолете, ехать вдоль линии фронта в Малаканде, ползти по «ничьей земле». Это давало ему возможность проверить свой эгоцентричный тезис, что он особенный, что каким-то образом пули просвистят мимо, что его ангел-хранитель или добрый дух парит рядом, что госпожа Удача на его стороне и безоглядно влюблена в него. Он делал ставки на игорных столах Довиля и Ле-Туке. Один из его секретарей описал, как Черчилль выпрыгнул из такси и устремился в казино Монте-Карло с развевающимся подолом рубашки – вскоре он вышел из игорного заведения, и денег лишь хватало, чтобы вернуться на поезде.
Никакой другой политик не оказывался так часто в крайне рискованных положениях, никакой другой политик не был вовлечен в такое множество провалов, чтобы при этом не только уцелеть и делиться воспоминаниями о них, но и преуспевать вопреки им. Удивительно, что к тому времени, когда он прохлаждался в мюнхенском отеле в 1932 г., у него оставалась хоть какая-то репутация, которой можно было рисковать.
Настало время посмотреть пристальнее на ужасную серию катастроф, которые по традиции считаются вехами в его карьере до 1940 г. Нам необходимо найти взаимосвязь между Черчиллем и этими событиями, степень его ответственности за них и то, насколько они в действительности были катастрофами. Первым в нашем списке стоит
Иногда последующие поколения оказываются благосклоннее современников. В октябре 1914 г. немецкие армии поглощали страны Бенилюкса. Черчилль взял на себя обязанности по личному руководству обороной Антверпена – стратегического порта, настолько важного, что Наполеон однажды назвал его «пистолетом, нацеленным в сердце Англии». Позднее пресса испепеляла Черчилля. The Morning Post заявила, что это был «дорогостоящий промах, за который мистер У. Черчилль должен нести ответственность». The Daily Mail писала о «вопиющем примере плохого управления, из-за которого было утрачено множество драгоценных жизней». А коллегам по кабинету министров казалось, что первый лорд адмиралтейства сошел с ума – он помчался в Антверпен и расхаживал там в плаще и морской фуражке, в то время как немцы бомбили все вокруг.