Фактор Ясеня
Шрифт:
— Что-то не так? — спросила принцесса, очень мило и серьёзно хлопая своими то ли жёлтыми, то ли зелёными глазками. Их странная форма — земного миндаля — только подчёркивала очарование момента.
— Да нет, девочка… Тебе ведь лет двадцать, я прав?
— Вообще-то женщине не принято задавать такие вопросы… Но ты прав, мне двадцать один год.
— Ты очень мудрая для своих лет, Яра, — замечание подруги нисколько меня не смутило: кто сказал, что комплимент должен соответствовать каким-то там догмам? — Мои валькирии, конечно, упрямые и целеустремлённые, но и лет им сильно больше. Только Лита… но та вряд ли сможет тягаться с тобой в житейской мудрости. В бою и технике — да, но не в мудрости. Знаешь… очень интересно наблюдать за тобой со стороны. Познавательно. И приятно…
— Так назови, — фыркнула Ярослава. — Я ничего не имею против. А валькирии… они же бойцы. Или я чего-то о них не знаю?
— Многого не знаешь. Прежде чем попасть во фракцию, каждая из них должна чего-то добиться в гражданской жизни. Мне кажется, тебя бы они легко приняли за свою — ты явно добилась немалого. И дело тут не в статусе.
— Знаешь… Мы с мамой часто так играем. Она делает разносы, показывает себя жёсткой правительницей, стальной леди. Я же ещё слишком мелкая, чтобы ко мне могли относиться так же. Потому и роль у меня иная. Мудрой и доброй принцессы, которая готова выслушать, оценить аргументы и, если надо, даже урезонить жестокую мать. Вот и привыкла… не делать поспешных выводов.
— Твоя мама нравится мне всё больше и больше. Она хорошая наставница.
— О да! Не то слово! Только времени у неё на меня мало… Ясень пожирает все её помыслы… Давай, садись, поехали дальше.
— Куда теперь?
— Как куда?! Разумеется, танцевать!
И мы поехали. Ярослава опять расположилась у меня на коленях. Когда же аппарат взлетел, она гибко провернулась в объятьях. Сильные ноги обняли мои бёдра. Милая головка легла на грудь, а гибкие пальчики взъерошили ёжик чёрных волос. Намеренно провоцируя, девчонка ещё и потёрлась животом о низ моего живота. Сдавленный рык сам нашёл выход. Что есть мочи я притиснул её к себе. Сдавил ягодицы, пропуская вторую руку по лопаткам.
— Я тебе всё о себе рассказала. Теперь твоя очередь. Что заставляет мужчину, постель которого греет сразу девять женщин, мило ухаживать за непутёвой девчушкой? Пусть и принцессой? — промурчала эта кошка.
От грудного обволакивающего голоса, и ветра слов, легко касающегося шеи, душу ожёг острый укол нежности. Настоятельно требовалось сделать хоть что-то — лишь бы унять эту предательскую дрожь в каждой мышце. Тогда я, не в силах больше сдерживаться, зарылся в роскошное золото волос принцессы. Дальше — больше. Нащупав губами изящное ушко, я мягко ущипнул его поцелуем. Теперь пришёл черёд подруги ощущать себя листом на ветру. Дрожь её возбуждения стеганула, словно плеть. Стало очевидно, что ещё чуть-чуть, и девчонка накинется на меня, наплевав на прошлое своё обещание. То самое, про моё право вести. Поэтому я не нашёл ничего лучше, чем отвлечь разговором — её и себя.
— Я устал. Истосковался по простым отношениям. Валькирии, они… Их игра мимолётна. Всё нацелено на удовольствие — и чем больше его в единицу времени, тем лучше. Мы слишком опасно живём, отсюда вся жизнь собрана в одно мгновение. Жить так, будто это последний день; будто уже завтра бурление жизни сменит тяжесть забвения… Да и вообще. В Республике всё куда проще и прозаичней в деле ухаживаний. Сначала секс — и только затем понимание, подходят ли двое друг другу. Если нет — ничего страшного, удовольствие они уже получили. А ещё… у женщин нет столь полного вручения себя в руки мужчины. Даже ты, принцесса, хочешь ощутить себя защищённой. Рядовая республиканка не нуждается в этом. Она сама кого хочешь защитит. Только с течением времени приходит понимание, что она всё же женщина, и тоже уязвима. Что её роль — рожать и воспитывать детей, а кто-то рядом должен в этот момент дарить поддержку и защиту… Поэтому ты нужна мне, маленькая принцесса. Я ощущаю, что всё сильнее теряю себя в этом сексуальном угаре. Потому и цепляюсь за тебя, как за ту соломинку… С волосами цвета спелой пшеницы…
Ярослава довольно замурчала и вновь потёрлась о меня своим телом. Ей нравилось ощущать себя в коконе сильных рук. Нравились стальные объятия. Нравилось моё возбуждение, которое рождалось от её близости… ощущалось благодаря ей. Она осознавала себя женщиной, держащей в плену мужчину — но не таком
— Леон. Ты можешь быть во мне уверен. Я не подведу. Не обману. Я много обжигалась. И другим делала больно. Не хочу больше этих игр! Просто хочу ощущать себя защищённой рядом с тобой. И нужной.
— А не боишься? Я ведь не простой мужчина. У меня своя Экспансия.
— Не знаю. Не хочу сейчас об этом думать. Будь я простой девчонкой… да даже какой-нибудь графиней или княгиней… всё было бы куда проще. А так… Не знаю. Мама не поймёт, если я всё брошу. Да и Ясень… как он без меня?..
— Ты права. Давай пока не будем думать ни о чём таком. Время ещё есть. В чём-то настрой валькирий правильный — жить здесь и сейчас. Ведь завтра уже может не оказаться самой возможности… жить.
На этот раз лететь пришлось куда дольше, чем до Канцелярии. Ну, оно и понятно… Всю дорогу Ярослава жалась ко мне. Мы даже не целовались — только сидели, крепко обнявшись, и оба ощущали какую-то неестественную лёгкость. Будто некая тяжесть, всё время довлеющая над нами, вдруг исчезла, и мы совершенно неожиданно сделались свободны от неё. Конечно, кошки в коммуникаторе ёрничали и шутили, но это не могло испортить настроя. Я ничего не имел против их общества. Напротив, с ними хорошо. И интересно. Просто… вырвавшись из республиканской западни, я совершенно неожиданно обрёл свободу. Свободу отношений и поступков. До меня с запозданием стало доходить, что, находясь внутри, даже не помышлял ни о чём подобном. Считал переливчатое золото прутьев столпами самого мироздания. При этом я ни на секунду не забывал, что отвечаю здесь не только за Яру, но и за своих боевых сестёр. Благо, сейчас они находились в самом защищённом на Ясени месте. Надеюсь, хотя бы их Королевская Стража не проворонит, если что…
— Яра, только далеко не улетай — мне нужно за сёстрами приглядывать.
— Вот как? А что с ними сделается? — сделала большие глаза девчонка.
— Мало ли… Они тут почти без оружия. Даже генераторы полей взять не удосужились.
«Вообще-то у меня есть свой генератор поля — это ты, кот!» — выдала Эйди, на что остальные дружно зафыркали.
«Тут, понимаешь ли, проблема несколько шире. Обычный генератор, даже если бы и был, заменить его никак не сможет. Он немного под другое заточен… Вроде бы взрослый мальчик, должен бы догадаться», — с грустинкой в голосе поддержала сестру Сайна.
Выходит, кошки, в отличие от меня, не особо-то дёргаются!
«Леон, не дёргайся, — будто прочла мои мысли Милена. — Мы у Королевы. Вино пьём и разговоры разговариваем».
Значит, пока я развлекаю дочь, сёстры развлекают мать. Интересный тандем у нас получается…
— С мамой они не пропадут. Не переживай. Это меня выкрали, когда я по глупости на вечеринку к подруге рванула…
А вскоре катер опустился на небольшую стоянку, перед которой раскинулся… древний трактир. Да-да, именно так это заведение выглядело со стороны! Даже вывеска имелась, с невнятным, накарябанным едва ли не ножом рисунком, изображающим нечто среднее между лошадью и кабаном — такие часто показывают в фильмах «под старину». Да и прочая атмосфера намекала на исторические аллюзии: грубовато сбитые беседки, море травы, деревца, густой кустарник подлеска. Возникало стойкое ощущение, что находишься не в центре столичного мегаполиса, а где-нибудь на перекрёстке средневекового тракта. Впрочем, антураж несколько портила доносящаяся из окон и дверей музыка. Хотя почему сразу портила? Чем дальше движется человечество в своём развитии, тем ближе его музыка к первобытной. Ко всем этим дребезжащим, верещащим, скулящим средневековым инструментам. Вся разница лишь в обилии звуков, но никак не в их качестве…