Фактор Ясеня
Шрифт:
— Как я соскучился по серебру твоих волос, Миса… — протянул, запуская пятерню в упругий капюшон беспечных прядей.
— Мне-то не заливай, Кошак. Не по волосам ты скучаешь. Это всё самообман.
И всё же я заставил себя стряхнуть наваждение, убрал ладонь и почти деловым тоном поинтересовался:
— Могу я чем-то помочь, кошка?
— Помочь?.. Конечно можешь! — фыркнула та и… расставила ножки пошире, указывая вниз глазками.
— Ми, я помогу сестре?.. — вопрошал, обращаясь к Старшей.
— Думаешь, я сделала тебе выволочку из-за того, что ты трахался в коридоре, а не в корабельном
— Ты же знаешь, насколько бесполезна мечница вне боя. Поэтому — да. Я действительно так думаю.
— Ну, кот!.. — и далее, уже спокойно и буднично. — Что ж, ты прав. Здесь я по крайней мере смогу контролировать процесс и, если что, направить его в нужное русло.
— Кто-то обещал мне помощь, — бархатистым голоском промурчала Мисель, стреляя глазками, в стальной глубине которых зрела нешуточная угроза. Валькирия не собиралась упускать такую возможность — кайфануть за пультами управления. В конце концов, это была её любимая игра.
По телу пронёсся ветерок наведённого возбуждения. Опалил соски, чувствительную кожу на шее и ничуть не менее чувствительную — в паху. Всё внутри вскинулось, предвкушая. Я опомниться не успел, как оказался у ног прелестницы. Накрыл ладонями её бёдра с внутренней стороны, не давая им победно сомкнуться. Всмотрелся во влажно блестящие предвкушением серо-стальные глаза, сейчас как-то вдруг потемневшие, подёрнувшиеся поднявшейся из глубин души взвесью желания. Прошёлся взглядом по грудям — с этого ракурса особенно привлекательным и зовущим. Ощутил, как напряглись тренированные мышцы живота, подставив взгляду тугие переливы под кожей. И, отбросив сомнения, подался вперёд.
— О да!.. — рыкнула гонщица, надавливая ногами, пытаясь сломить сопротивление моих рук, чтобы жадно сомкнуть ножницы своих объятий. Лишь девичьи ручки остались не у дел, занятые совсем другим. Не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что именно это всегда и привлекало Мису в подобной игре, добавляя ей остроты и утончённости. Ведь руки за пультами всегда заняты.
Спустя ещё десяток минут я, вдоволь наигравшись, принялся отстраивать дорожку из поцелуев по направлению вверх. Но и о сокровенном не забывал: ответственный «пост» тут же заняла щепоть из когтей. По-моему, кошка от такого поворота распалилась ещё больше. Она буквально подалась навстречу руке, подвесив бёдра коротким мостиком. Теперь речи об объятиях ног больше не шло, вектор женского интереса сместился на иной предмет.
Не сбавляя напора и не теряя скорости, я вскоре зарылся в серебристую роскошь волос. И, уже здесь, проникнув сквозь мягкие россыпи, принялся выцеловывать милую шейку. Девочка ответила чувственным стоном. Она была каждой клеточкой тела «за». А ещё кошка вовсю ласкалась в ответ, и отнюдь не ладонями или губами. Она всерьёз взялась за имплант, и уже мне пришлось стонать — прямо сквозь поцелуи на её напрягшейся шейке. Возбуждение и удовольствие между тем захватывало всё сильней. Я всё больше терял контроль.
В какой-то момент возможности терпеть больше не стало. Всё, чего я сейчас хотел — очутиться в святая святых этой девочки, ощутить горячечное тепло её лона, его влажную жадность, пульсирующую удовольствием и возбуждением в такт нашей утончённой игре. С рычанием метнулся навстречу
Миса приняла меня легко, и тут же сделала то, что ей не давалось всё это время — что есть мочи сдавила ногами, обхватила, лишая даже призрачной возможности вырваться и изменить что-либо.
— Мой!.. — рыкнула кошка, при этом, однако, не прекращая следить за сонмом голограмм, кружащих вокруг её головы и ладоней. Опытная. Умная. Моя!
А ещё через пару минут, легко преодолевая остаточное сопротивление, перевернулась, гибко осёдлывая. Теперь меня обнимали не ноги — одни лишь бёдра, зато из такого положения хорошо ощущалась острота сильных коленей, впившихся в тело. Получив своё, Мисель как-то сразу расслабилась. Она сейчас находилась в насквозь привычной позиции, с которой за время собственной республиканской жизни вполне сроднилась. Для кошки поза была столь же естественна, как дыхание или ходьба. Но даже это оказалось ещё не всё.
«Какой милый мальчик! Какой беспомощный! И в таком правильном месте…» — промурчал в самое ухо странно знакомый бесплотный голос, и от его тембра и интонаций меня всего бросило в дрожь, плавно перешедшую во внеплановую разрядку.
Лишь когда по торсу и плечам поползли тугие щупальца, до меня наконец дошло, чей это был голос. Валери! Вернее, её интерактивная копия. Выходит, сегодня дорвалась не только Мисель, и не только я. Ещё и это странное создание запустило забытый за давностью алгоритм.
«Ты ведь больше не будешь блокировать мои алгоритмы?» — голос интерактивной валькирии врезался в восприятие, а следом, множа эффект, в чувствительные зоны вонзились до боли знакомые техногенные щупальца.
«Что… это? Что… ты… творишь?!.» — беззвучно зашептал, полностью деморализованный этим потусторонним вмешательством.
«Леон, мне кажется, будет правильно преподать тебе небольшой урок. Люди часто затаивают обиду, чтобы выразить её позже, когда объект не ожидает подвоха. Веришь, я не хочу этого делать… Слишком тебя люблю. Но как ещё до тебя тогда достучаться?!»
«Не… дури… Ри…»
«Ты правда так ничего и не понял? — глаза интерактивной валькирии метали молнии, а ещё… где-то в их глубине плескалась натуральная обида! — Обидел меня. А я всего лишь хотела позаботиться о тебе. Помочь наладить личную жизнь, раз не могу сама…»
Казалось, ещё чуть-чуть и образ Ри заплачет. Умом я понимал, что она всего лишь играет. Вопрос лишь в том, что является побудительным мотивом игры, и здесь особых вариантов не просматривалось. Высшая заложила в искин всю себя, всю свою мотивацию, все собственные императивы. Даже если в чём-то и отошла от оригинала, это ровным счётом ничего не значило. Сейчас голосом искина говорила Тёмная Мать. Моя возлюбленная. Обижать же Валери не хотелось. И так ради меня она приняла смерть, обижать её ещё и в посмертии?.. Упаси космос от такого!