Фактор Ясеня
Шрифт:
Да, мы могли потерять драгоценное время. Но здесь и сейчас куда важнее было душевное здоровье моей спутницы, и без того продержавшейся удивительно много в этой бесчеловечной вакханалии слепых загоризонтных ударов. Наверное, она всё же ждала более человечной реакции — всякие там подразделения десанта, красочные заходы боевых машин на посадку, возможно даже тяжёлая техника. Поэтому безжалостная, бесчеловечная загоризонтная бомбардировка арт-установками оказалась для неё последней каплей. Нет, к такой жути виртуал её не готовил.
В маленькой для брони складке местности пришлось усаживать экзоскелеты на землю.
— Поплачь, девочка… Тебе это сейчас надо…
Однако уткнувшееся в плечо создание лишь вжалось ещё сильней, потёрлось щекой о плечико, и выдало нечто, что окончательно утвердило меня в сумасшествии этой дикой цивилизации:
— Я не плакала лет с трёх… Нельзя… Никогда… Просто… Я тебя хочу, кот! Давай, не тушуйся! Мне это надо сейчас…. Я не забуду… Никогда…
Нет, ничего говорить я не стал. Как, впрочем, и ждать посвящения. Казалось глупым разубеждать, сомневаться, тушеваться. Да, малявка! Но она уже давно повзрослела. А это страшное для человеческой психики испытание окончательно сделало из юной серьёзной девчонки… Вот только кого?.. Пусть будет — взрослую республиканку. Со всеми их тараканами в милых головках и скелетами в шифоньерах памяти.
Вместо слов я подхватил девчонку под попку, помогая. Она не заставила себя ждать, подпрыгнула и крепко обняла ногами мои бёдра. Профессионально, так что мне даже не пришлось ничего делать, впустила в себя разгорячённую плоть. Заворочалась, порыкивая. И когда я догадался открыть имплант, окончательно растворилась в море своего и моего удовольствия, забыла и о жестоком и нечеловечном мире вокруг, и о своей гордости, и обо всех своих детских мечтах, вмиг разбившихся о скалу реальности. Семья…. Пожалуй, только это состояние теперь будет примирять её с реальностью. Будет — обязательно будет! Ибо мы в ответе за тех, кого приручили. Я ни на миг не собирался отказываться от этого принципа, да и снежка в моих руках — тоже вряд ли…
Нет, эта девчонка была уже далеко не девочкой, и чем больше я её узнавал, тем больше убеждался в этом. Опытная, прошедшая через перипетии взросления женщина. Да, молодая — но вполне сложившаяся. Причём сложившаяся как республиканка. И дело тут не столько в постели, сколько в общем отношении к жизни. Ведь эта пигалица вполне осознанно снимала напряжение сексом. Знала, что именно это ей сейчас нужно, и делала, совершенно не тушуясь. Столь циничный подход вряд ли ждёшь от только-только окончившей школу девчушки… Но Лита отнюдь не только о себе пеклась. При всех своих тараканах, девочка стремилась позаботиться и обо мне — как умела и как могла. С пеленой у неё не сложилось, но хотя бы так. И не скажу, что я имел что-то против.
— Скажи, почему именно я, кот? — заговорила наконец, после нескольких минут тягучего умиротворения, республиканка. — Я знаю, до меня в вашей боевой семье была вторая Старшая. А тут я — сопливая малявка, ничего ещё не достигшая в жизни. В стае самого Меча Республики!
—
— В Ордене мне на окончание воспиталища выдали индивидуальную карту воспитанника… Ты же знаешь, как это бывает… Для большинства Орден даёт лишь рекомендации, которым они могут и не последовать, решив пойти по специализации рода. Для единиц рекомендация принудительна, если реально глубокая предрасположенность… Орден дал мне настоятельную рекомендацию техника. Я хорошо лажу с электроникой во всех её проявлениях. Поэтому я обязана совершенствоваться в технической части. Боевые навыки отмечены мимоходом, как вспомогательные. И там нет ни слова про валькирию… А тут такая знаковая стая. Поэтому и спрашиваю: почему?
Упрямства в голосе снежки на последнем вопросе хватило бы на целую стаю. Как и логики — такой же железной, как упрямство. Я только хмыкнул, уже понимая, что придётся отвечать по существу. Уйти от такого поставленного ребром вопроса не получится.
— Сложный вопрос ты задаёшь, девочка… К политике Ордена с его рекомендациями у меня и моих кошек давние счёты. После событий годичной давности Тине на них по-моему вообще наплевать… С другой стороны, у валькирии огромная часть жизни проходит в работе с техникой. С боевой техникой. Они же операторы целого сонма дронов! Воюют ими… а заодно и мной, как тем дроном… Но ты ведь не об этом спрашиваешь.
— Нет. Ты всё верно понял, — взгляд рыжей сделался цепким, пристальным, окончательно лишившись молодой свежести и открытости.
— Что ж, тогда слушай, — проговорил задумчиво. — Сначала я полагал, дело в твоей сравнительной неопытности. Юной девочке проще адаптироваться к нашей необычной по меркам Республики семье. Проще принять новые правила игры и подстроиться под них — тем более, ты всей душой стремишься обрести сестёр. Всё для себя решившая республиканка, закостеневшая в своих принципах, далеко не всегда способна принять новое. Однажды стая из-за этого уже потеряла кошку… Её пришлось изгнать.
— Что?! — и без того немаленькие глаза снежки расширились до неприличных размеров. — Изгнали валькирию?.. Из-за тебя?..
— Я не хочу говорить об этом. Если станешь частью семьи — сёстры расскажут.
— Нет, не так, Кошак, — лицо Литы вдруг оказалось напротив моего лица. Для верности девочка даже голову мою повернула за подбородок, чтобы добиться нужного направления взгляда. — Не «если», а «когда». Я стану твоей боевой сестрой. Только не после всего, что с нами было.
Что-то подсказывало: пигалица имеет в виду отнюдь не секс. Скорее — весь тот процесс психологической притирки, через который мы уже прошли и ещё пройдём. Я не стал углубляться и что-либо отвечать. Преодолев сопротивление вцепившихся в шею пальчиков, зарылся в плотную гриву волос подруги. Пощекотал ей за ушком, так что девочка как-то сразу расслабилась. А когда мои руки сместились от лопаток к упругой попке, Лита и вовсе поплыла.