Факторизация человечности
Шрифт:
— Ты знаешь. Я знаю.
— О, да, конечно. Люди нашего поколения, что выросли в двадцатом веке. Но нынешние дети — у них нет культуры. Нет общей среды. — Он снова отхлебнул пива. — Маршалл, знаешь ли, был прав. — Маршалл Маклюэн уже тридцать семь лет как умер, но многие в УТ по-прежнему называли его просто «Маршалл» — профессор, который сделал Университет Торонто всемирно известным. — Он говорил, что новые средства информации преобразуют мир в глобальную деревню. Так вот, глобальная деревня подверглась балканизации. — Стоун посмотрел на Кайла. — Твой жена, она ведь преподаёт юнговскую психологию, верно? Архетипы
— Может быть, — сказал Кайл.
— Наверняка, — ответил Стоун и снова глотнул пива. — Знаешь, что меня достаёт по-настоящему?
Кайл опять приподнял брови.
— Имя Куинси. Вот что меня достаёт.
— Куинси?
— Ну, ты знаешь — из сериала «Медэксперт Куинси». Помнишь его? Там был Джек Клагмен, после «Странной парочки». Играл коронёра из Лос-Анджелеса.
— А, точно. Его показывали каждый божий день, когда я учился.
— Так какое же было имя у Куинси?
— У него не было имени.
— Разумеется, было. У каждого есть имя. Я Стоун, ты Кайл.
— На самом деле Кайл — это моё второе имя. Первое Брайан — Брайан Кайл Могилл.
— Не врёшь? Ладно, это неважно. Важно то, что у тебя есть имя — и у Куинси должно быть.
— Я не помню, чтобы в сериале кто-то его упоминал.
— О нет, упоминали. Каждый раз, как кто-то называл его «Куинс» — это не сокращение его фамилии. Это сокращение его имени.
— Ты хочешь сказать, что его звали Куинси Куинси? Что это за имя такое?
— Совершенно нормальное имя.
— Ты всё это придумал.
— Нет. Нет, я могу это доказать. В последнем эпизоде Куинси женится. Ты же знаешь, что священник говорит во время брачной церемонии? «Согласен ли ты, Куинси, взять в жёны…» Он не мог бы так сказать, если бы это не было его именем, а не фамилией.
— Да, но разве кто имеет одинаковые имя и фамилию?
— Ты не думаешь, Кайл. В величайшем телесериале всех времён у одного из главных героев одинаковые имя и фамилия.
— Спок Спок? — растерянно предположил Кайл.
— Нет, нет, нет. «Я люблю Люси».
— Фамилия Люси Рикардо. — И тут Кайл встрепенулся. — А до замужества она была Макджилликадди. — Он сложил руки на груди, довольный собой.
— А что насчёт её мужа?
— Кого? Рикки?
— Рикки Рикардо.
— Но это ведь не…
— Да, да, да, оно самое. Не может его настоящее имя быть Рикки. Он кубинец; его имя должно быть Рикардо: Рикардо Рикардо.
— Да ну! Тогда наверняка «Рикки» — это прозвище, образованное от фамилии — это как если Джона Мак-Тэвиша зовут просто «Мак».
— Нет, это его имя. Вспомни, хотя они и спали порознь, Люси и Рикки всё-таки сумели завести ребёнка. Они дали ему имя в честь отца — они называли его «Маленький Рикки». Так вот, никто не называет ребёнка «Маленький Мак». Отец был Рикардо Рикардо, а сын, получается, Рикардо Рикардо младший.
Кайл покачал головой.
— Какой же ерундой ты забиваешь себе голову, Стоун.
Стоун помрачнел.
— Думать о ерунде необходимо, Кайл. Если мозг не занят, то в него проникает всякое дерьмо.
Кайл несколько секунд молчал.
— Да уж, — сказал он, наконец, и жестом попросил официанта принести ещё пива.
Прошло
— Думаешь, это странно? — говорил Кайл. — Хочешь услышать про реально странное? Я жил в одном доме с тремя женщинами — женой и двумя дочерьми. И знаешь, все три в конце концов оказались синхронизованы. Говорю тебе, Стоун, это сущее мучение. Неделю в месяц я словно ходил по яичной скорлупе.
Стоун рассмеялся.
— Да, нелегко тебе пришлось.
— И это очень странно. В смысле, как это происходит? Это словно… я не знаю… словно они как-то общаются, на более высоком уровне, каким-то неощутимым для нас способом.
— Должно быть, феромоны, — сказал Стоун, напуская на себя умный вид.
— Это жуть какая-то, как бы оно ни происходило. Как что-то прямиком из «Стартрека».
— «Стартрек», — с отвращением повторил Стоун. Он допивал уже четвёртую кружку пива. — Не говори мне про «Стартрек»!
— Это получше какого-то «Куинси», — сказал Кайл.
— Понятное дело, но он же непоследовательный. Вот если бы все сценаристы были женщинами и жили бы вместе, может быть, и в сериале всё бы оказалось синхронизировано.
— О чём ты говоришь? У меня масса сопутствующих материалов — модели, чертежи, технические описания; в студенчестве я был завзятым треккером. И я никогда не видел, чтобы там пытались исправить какие-то несогласованности.
— Да, но они постоянно игнорируют детали.
— Например?
— Давай посмотрим. Какая у тебя любимая инкарнация «Стартрека»?
— Не знаю. Полнометражка «Месть Хана», наверное.
— Хороший выбор. Кстати, это настоящая грудь Рикардо Монтальбана [13] .
— Да ну! — сказал Кайл.
— Честное слово. Впечатляюще для человека его возраста, да? Так вот, оставим в стороне очевидные вещи — вроде того, что Хан узнаёт Чехова, хотя в сериале Чехов появляется позже Хана. Нет, давай наделаем дырок в твоих хвалёных технических описаниях. На верхней и нижней поверхности дискообразной секции «Энтерпрайза» в этом фильме есть маленькие жёлтые пятна у самого края. Согласно чертежам это двигатели ориентации. Так вот, ближе к концу фильма Шетнер приказывает кораблю опуститься на «зи минус десять тысяч метров» — Боже, как я ненавижу, когда приличный канадский мальчик говорит «зи» вместо «зет». Так или иначе, корабль выполняет команду — но двигатели ориентации при этом не включаются.
13
Рикардо Монтальбан играл Хана и в эпизоде оригинального сериала в 1967 году (в возрасте 47 лет), и в полнометражном фильме 1982 года (в возрасте 62 лет). В обоих фильмах Хан обладал гипертрофированно атлетическим сложением, и после выхода полнометражного фильма пошли слухи, что Монтальбан снимался с накладными мускулами. Эти слухи были опровергнуты режиссёром фильма, заявившим, что актёр и в возрасте за шестьдесят не прекращает режима ежедневных интенсивных тренировок и поддерживает прекрасную физическую форму.
Рикардо Монтальбан умер в 2009 году в возрасте 88 лет.