Факты. Открытия. Люди
Шрифт:
Кардинал Ришелье за работой
По большинству вопросов монах и епископ были полностью согласны. Оба считали, что Франция отчаянно нуждается в сильном центральном правительстве, что с самовластием знати и гугенотов надо покончить и король должен стать единоличным властителем страны. Оба желали реформы и оживления французской церкви. Оба были убеждены, что Франция - одно из избранных орудий Провидения и должна стать могущественной, дабы сыграть свою роль в христианском мире - ведущую роль, для которой Бог ее несомненно предназначил.
Но
Ришелье спокойно замечал, что всякий добрый католик, конечно, желает видеть христианство более сплоченным, однако никуда не денешься от того факта, что вот уже сто лет Испания и Австрия пытаются стать господами Европы. Франция окружена их территориями. Испанские армии - на всех границах, испанские корабли ходят повсюду, от Бискайского залива до Нидерландов. Рано или поздно надо преподать этим Габсбургам урок. «Но единство церкви, - возражал монах, - цельнотканая риза.» - «Тканная в Мадриде, - сухо отвечал епископ, - и расшитая в Вене». И дискуссия продолжалась.
Несмотря на их разногласия насчет внешней политики, отец Жозеф с каждым днем все больше восхищался епископом. Среди продажных, корыстных, предельно некомпетентных друзей и недругов, толпившихся вокруг малолетнего короля и его тщеславной, глупой матери, Ришелье казался ему единственным человеком, способным дать расстроенной державе то, в чем она мучительно нуждалась, - внутренний мир, сильное правительство, исправление общественных пороков. Чем больше думал и печалился монах о состоянии королевства, тем яснее становилось ему, что епископ Люсонский есть тот человек, которого Бог избрал своим орудием. И он решил отныне делать все от него зависящее, чтобы помочь своему другу выполнить начертанное судьбой. Посещая Тур, он пользовался всяким случаем напомнить королеве-матери о талантах Ришелье. Позже, когда капуцин отбыл в Италию, Мария Медичи воспользовалась его советом и велела епископу Люсонскому продолжить и завершить работу по умиротворению, начатую в Лудене.
В переговорах, закончившихся Луденским миром, отец Жозеф в полной мере проявил свое необыкновенное политическое мастерство. Его главным противником в дипломатической игре был протестант, герцог Буйонский, человек настолько сильный и одаренный, что на протяжении многих лет, противостоя Ришелье, он сумел сохранить почти полную политическую независимость. В конце переговоров Буйон дал монаху такую характеристику, которой мог бы гордиться любой политик. Ее приводит Фанье: «Этот человек, - сказал он [герцог Буйонский], - проникает в мои самые сокровенные мысли, ему известно то, чем я делюсь лишь с самыми надежными и осмотрительными людьми; он уходит в Тур и возвращается, пешком, под дождем, под снегом и градом, в самую ужасную погоду, никем не замеченный. Клянусь, не иначе как дьявол обитает в теле этого монаха».
Мир, наконец, благодаря решительному вмешательству отца Жозефа был заключен. Правда,
Луденский мир пока ничего не решал, аристократы и принцы восставали еще много раз, прежде чем их окончательно усмирил Ришелье.
Решающим этот мир оказался только для отца Жозефа. В переговорах с Конде и Буйоном он зарекомендовал себя перед властями как искусный политик. Отныне он уже никогда не сможет оставаться исключительно миссионером, мистиком и священнослужителем, стоящим над этим суетным миром. Теперь он был агентом
У Ганото, биографа кардинала Ришелье, можно найти такое высказывание: «Отец Жозеф был пылким патриотом и роялистом. Родившийся и выросший в период гражданских войн, он питал настоящую страсть к национальному единству, к порядку и к единственной в то время гарантии обоих этих благ - к монархии. Разум превратил эту страсть в религиозный принцип, опираясь на восходящую к крестовым походам веру в божественную миссию Франции и на недавно распространившуюся доктрину божественного права королей. Первый догмат содержался во фразе Gesta Dei per Francos, самым сжатым выражением второго стал перевод
Боссюэ: «Король, Иисус Христос, Церковь - три имени Бога».
Также Ганото пишет о нашем капуцине, что «он посвятил себя двум высоким целям, поглотившим его жизнь, - Богу и Франции, и, всегда готовый трудиться и сражаться ради того и другого, он никогда не отделял одно от другого, всегда откликался на зов внутреннего убеждения, состоявшего в том, что Франция - орудие Промысла, а величие Франции Промыслом предопределено».
В случае истинности этих догматов - а отец Жозеф горячо в них верил - очевидно, что его долгом было взяться за политические труды ради короля и отечества, если его призовут. Потому что политические труды, по его мнению, являлись такой же подлинной волей Бога, как и труды на ниве проповеди, наставления и созерцания.
На религиозной конференции в Лудене в 1619 г. отец Жозеф блестяще решает вопросы внутрицерковной жизни, убирая неугодные идеи, отжившие свое. Он, как доверенное лицо королевы и легат Папы Римского, выступает против идей галликанства [92], которые имели поддержку дворянства и Парламента. Отцу Жозефу удалось убедить их в раскольнических тенденциях галликанизма и отказаться от них.
Новый крестовый поход? Среди прочих «христианнейших дел» больше всего отца Жозефа занимала идея крестового похода против турок. Он был одержим ею и готов был положить все силы на его организацию.
Вообще-то говоря, время этих походов давно прошло. Последняя экспедиция крестоносцев была проведена в 1396 году, и тогда турки близ города Никополя наголову ее разгромили. После этого, хотя призывы к походу звучали не раз (особенно после взятия Константинополя в 1453 г.), никто не рисковал отправляться на Восток, и христианский мир перешел к оборонительной тактике, лишь время от времени совершая морские экспедиции против турок.
Поэтому отец Жозеф был едва ли не последним рьяным поборником крестового похода, мечтавшим освободить и Константинополь, и Святую землю. Поначалу он самостоятельно отправлял на Ближний Восток миссионеров, но затем получил самую активную поддержку со стороны Карла Гонзага, герцога Наваррского (потом, в 1627 г. он стал также и герцогом Мантуанским), который уже воевал в 1602 г. с турками в Венгрии. Герцог взял на себя подготовку армии и флота. Он основал новый духовно-рыцарский орден Воинства Христова (Militia Christiana).
А отец Жозеф занялся агитационно-диплома-тической работой. По разным странам он рассылал капуцинов с проповедью похода, а сам стал объезжать католических государей, склоняя их принять участие в экспедиции против турок. Он побывал в Италии, Германии, но наибольшие надежды возлагал на Францию и Испанию. Он заручился поддержкой Мадрида, надеялся также на Польшу, на греков и албанцев.
Но в 1618 г. началась первая общеевропейская война - Тридцатилетняя, и она смешала все планы отца Жозефа. Теперь, чтобы излить свою ненависть к неверным, ему осталось только писать антитурецкую латинскую поэму, которую он назвал «Туркиада».