Факультет магической механики. Адептка по призванию

Рэй Анна

– Лер Грин, где здесь работа артефакта и механизма? Ведь, кажется, именно вы собирались поступать на факультет магической механики? – поинтересовался Магнус Стерлинг.

– Я просто не успел! Мне не хватило времени, чтобы как следует зарядить артефакт. Если бы я выполнил задумку, то механическая фигура могла бы двигаться и выполнять простые команды, – огрызнулся Грин и нервно закусил губу.

– И сколько времени вам требуется для того, чтобы зарядить артефакт? – У декана Моргана неожиданно прорезался то ли голос, то ли интерес к адепту.

– Десять

минут. Я знаю, что это стандартное время для отбора в академию, – радостно отозвался Томас Грин, решив, что декан факультета магической механики его поддерживает.

– Да, вы правы, стандартное время десять минут. Но нам нужен лучший результат. Вам, Рэм, обычно сколько требуется времени, чтобы напитать магией артефакт? – полюбопытствовал лер Морган.

– Три с половиной – четыре минуты, – честно ответил Натан Рэм.

– Продолжайте, – снисходительно взмахнул рукой императорский отпрыск.

– Что же ты, Рай, не спросил, сколько времени потребуется лире Уэлч? – поинтересовался декан Эштон.

– Ей потребовалось две минуты двенадцать секунд. Я наблюдал за лирой Уэлч, – пояснил декан Морган, чем несказанно удивил Марвел.

– Отличный результат. И что же нам приготовила лира Уэлч? – заинтересованно произнес Фредерик Эштон, вытягивая шею. – Смотрю у вас в руках хронометр. Покажете игру со временем или иллюзию?

– Иллюзию, – кивнула Марвел и осмелилась попросить: – Не могли бы вы мне помочь, лер Эштон?

– Да с удовольствием! – оживился декан мехадов и вскочил со стула, направляясь к девушке.

А та про себя отметила, что ботинки у него действительно разные – один рыжий, другой коричневый. Но хоть в одной цветовой гамме.

– Я подойду к окну, а вы направьте на меня хронометр так, чтобы на зеркальную поверхность падал свет, и появилось отражение. И затем нажмите на пуск, – объяснила Марвел.

– О, я знаю этот фокус. Все сделаю в лучшем виде, – широко улыбнулся декан Эштон.

Марвел показалось или он действительно догадался, что именно она задумала. Но это не столь важно, главное, чтобы все получилось. А там пусть ее распинают, как и Грина. Отрицательный результат – это лучше, чем ничего.

Марвел Уэлч подошла к окну, а Фредерик Эштон поймал ее отражение на зеркальной поверхности хронометра и нажал на спусковой механизм. Девушку ослепила яркая вспышка. Теперь Марвел не могла видеть преподавателей, но прекрасно слышала их голоса: удивленный вскрик Бруно Арманьяка, шепот Фениры Пламс и бурчание ректора Стерлинга. А еще расслышала заливистый смех декана Эштона. Ровно через двадцать секунд световая вспышка исчезла, а Марвел вновь появилась в поле зрения присутствующих.

– А можно теперь испытать на мне? – неожиданно попросил Фредерик Эштон. – Или у вас стоит ограничение на количество сеансов?

– Нет, ограничение только по времени – каждый сеанс двадцать секунд, – ответила Марвел.

– Отлично! – Декан передал Марвел прибор, а сам подошел к окну.

Свет был не слишком ярким, но достаточным для того, чтобы преломить отражение, соприкоснуться с временным потоком, искажая реальность.

Марвел

нажала на спусковой механизм, и декан Эштон исчез. В тот момент, когда мужчину ослепила яркая вспышка, для окружающих он стал невидимым. Был здесь, и вмиг не стало. Через двадцать секунд Фредерик Эштон появился, словно по волшебству. Но Марвел Уэлч знала, что никакого волшебства нет. А есть законы природы, механический прибор и артефакт, наполненный ее стихийной энергией.

– Оп, а вот и я! – Довольный Фредерик Эштон вернулся на место и обратился к декану Моргану: – Рай, помнишь, мы в юности проделывали подобное, пугая слуг?

– Было дело, – кивнул декан Морган. Марвел заметила, как в уголках его глаз появились мелкие лучики. – Только у нашей абитуриентки рекорд двадцать секунд, а наш – двенадцать.

– Мой рекорд тридцать семь секунд, – робко вставила Марвел. – Просто мне не хватило немного времени, чтобы усовершенствовать механизм…

Зря она это сказала, потому что ректор с раздражением пробурчал:

– Грину не хватило времени, чтобы зарядить артефакт. Вам не хватило времени, чтобы продлить время работы магического механизма. Как вы собираетесь учиться в нашей академии и участвовать в экзаменационных испытаниях? Ведь слабейшие здесь не выживают. Тех, кто не справляется, отчисляют без сожалений!

Если декан Эштон придал своим участием некую весомость эксперименту, то Магнус Стерлинг своими словами смазал весь эффект от показательного выступления. Девушка опустила голову, с силой сжав в ладони хронометр. Ей нечего было возразить. Оставалось лишь надеяться, что декан Пламс, на чей факультет она мечтала поступить, была удовлетворена и выступлением, и ответами Марвел по теории артефакторики.

– Что у вас, Рэм? – нетерпеливо поинтересовался профессор Стерлинг. Кажется, конкурс его уже утомлял. И это понятно: механизмы абитуриентов выглядели жалкими поделками простофиль, которые возомнили, что смогут учиться в известной Академии магических наук. – Смотрю, вы притащили нам какой-то цветок?

– Разрешите приступить к демонстрации? – уточнил юноша.

– Приступайте, – обреченно вздохнул ректор.

Натан Рэм подошел к преподавательскому столу, положил на него нераспустившийся бутон розы, установленный на самодвигающейся подставке. Юноша провел по бутону пальцами, и цветок ожил: лепестки медленно раскрывались, словно были живыми, а в сердцевине виднелся светящийся кристаллик артефакта. Марвел подошла ближе и почувствовала чудесный аромат. Это же заметила и Фенира Пламс.

– Как вам удалось оживить мертвый цветок? – с восторгом в голосе спросила декан факультета артефакторики.

– Я не оживлял. Это всего лишь преображенная под воздействием артефакта ткань и ароматическая иллюзия. – Натан Рэм взглядом указал на стол, где лежал букет из искусственных цветов. Из него он и изъял этот бутон.

Онория Стерлинг забрала необычный цветок из рук Фениры Пламс, с восхищением рассматривая.

– Я лично принесла искусственные цветы, могу подтвердить, – объяснила она.