Fallout Equestria: Обыденная нежизнь
Шрифт:
– Вот только… я с вами уже не пойду, – сказал он.
Мисти нахмурилась:
– Не пойдёшь? Твоя помощь очень бы пригодилась по пути туда.
Молодой жеребец решительно покачал головой:
– Я же теперь один там остался. Последний представитель сил безопасности Стойла. И я обязательно понадоблюсь, чтобы вести подготовку новых кадров, – он взглянул на единорожку просящим взглядом. – Идём со мной, а? Просто потренироваться
Мисти отвела взгляд:
– Я туда не пойду. Там слишком тесно.
Лемон закатил глаза:
– Ладно-ладно. У вас тут у каждого свои цели и намерения, так что давайте уже просто попрощаемся, как цивилизованные пони, и разойдёмся своими дорогами.
Гейл благодарно улыбнулся ему и крепко обнял Мисти:
– Береги себя, сеструха.
– Ты тоже, охранничек.
Лемон улыбнулся:
– Передавай от меня привет Фог Лайту.
Винтер Гейл вежливо кивнул.
– Обязательно, – сказал он. – А ещё сообщу ОИПу о проблеме с ЛУМом.
Лемон посерьёзнел:
– О да, вот с этим нужно обязательно разобраться. Тут снаружи осталось около тысячи пипбаков Стойла 69. На гулях они или нет, но видеть их на радаре дружественной меткой – это может стать серьёзной проблемой.
Гейл кивнул:
– Ну что ж, прощайте.
Он развернулся и пошёл прежней дорогой назад в Стойло.
Мисти взглянула на Лемона:
– Ну что… идём искать твоё кладбище.
* * *
Ярко-рыжее свечение облаков указывало на близившееся завершение дня. Двое всё ещё мерили шагами пустынные улицы Винниаполиса.
– Ты уверен, что мы правильно идём? – спросила Мисти. – Мы уже несколько часов двигаемся.
– Да должны, – ответил Лемон. – А что там на твоей карте?
– Ни намёка на военное кладбище. Может, его в озеро унесло?
Лемон бросил на неё суровый взгляд:
– Не смешно.
– А я и не шучу, – защищалась единорожка. – Тут же взрыв мегазаклинания произошёл! Со взрывной волной.
– Стой! – хриплый, почти рычащий голос внезапно гаркнул на них. – Вы входите в зону охраняемого военного объекта! Пожалуйста, покиньте территорию!
Посреди груды обломков некогда ворот стоял гуль, одетый в лохмотья некогда военной формы бежевого цвета. Лемон Фриск даже и не заметил, как они пересекли останки ограждения, однако
Мисти нахмурилась, вспоминая прочитанное в копытоводстве по выживанию.
– Это Стальной Рейнджер? – спросила она.
Лемон покачал головой:
– Думаю, мы нашли что я искал. Это служащий Эквестрийских Вооружённых Сил.
У Мисти округлились глаза:
– Подожди, так он что… не знает, что уже двести лет как-
– Тише, – прервал её Лемон. – Я уже видел подобное в Стойле Один несколько раз. Он сейчас балансирует на грани между моим состоянием и тех дикарей, что мы недавно убили. И мне не хочется столкнуть его не на ту сторону.
– Гражданским проход запрещён! – рявкнул гуль-солдат. – Немедленно покиньте территорию, или я буду вынужден применить силу!
Лемон Фриск приблизился к нему:
– Ваше имя и звание, боец.
– Рядовой Петал Лак [6]. А ваши?
– Моё имя – Лемон Фриск. Я специалист Министерства Морали по экстренным ситуациям. В случаях, касающихся военных, это даёт мне звание старшего сержанта.
– Сэр! – вытянулся гуль-рядовой. – Кто она, сэр?
– Мой помощник. Меня прислали разобраться с ситуацией в Винниаполисе.
– Вас понял, сэр. Есть ли новости от командования? Мне уже неделями ничего не сообщали!
– Неделями. А-ха, – подавив вздох, произнёс Лемон. Он понимал, что солдат может оказаться безнадёжным случаем. – А сколько недель, рядовой? Журнал вели?
– Так точно, сэр! В журналах всё записано!
Лемон улыбнулся:
– Тогда идёмте, полистаем их.
Они направились в небольшое зданьице. Когда пипбак Лемона стал потрескивать, Мисти остановилась.
– Вы идёте, мэм? – спросил Петал Лак.
Лемон взглянул на свою спутницу и отключил свой радиометр:
– Она останется здесь и предупредит нас, если обнаружит нарушителей.
Гуль-солдат кивнул и прошёл за стол. Сбоку от рабочего места стояла аккуратная стопка тетрадей, а перед ним – механические часы со встроенным календарём, сломанные. Лемон открыл самый недавний журнал и взглянул на дату последней записи. Та же, что и на календаре. Он насупился, пролистал несколько страниц назад и снова взглянул на дату. Та же. Каждый день гуль добросовестно переносил дату с календаря в журнал и отчитывался о событиях дня. Все двести лет. Он так и не понял, что часы сломались уже через четыре года его бесполезных стараний.