Фальшивая жизнь

Посняков Андрей

От соседней платформы только что отправился автобус на Тянск – длинный «шестьсот девяносто пятый» «ЛАЗ» с бордовыми полосами и большой буквой «Л» на округлой «морде». Мигнув подфарником, завернул, вырулил на Советскую и, зарычав двигателем, покатил, быстро набирая скорость.

– Эй, эй! – из автостанции на платформу проворно выбежал осанистый и, видимо, сильный, мужчина лет сорока с лишним, с небольшой седой бородкой. Одет он был как лесоруб или артельщик: серо-зеленая роба, засаленная кепка и кирзовые сапоги с отвернутыми голенищами,

и это несмотря на установившуюся с прошлой недели жару!

– Эй, эй… где автобус?

– Вам на Тянск? – подняв голову, улыбнулась девушка.

– Тянск, Тянск! Куда же еще-то… – Мужчина отозвался неожиданно зло, словно в его опоздании были виноваты сидевшие на скамейке студенты. – Ишь, сидит, курвища голоногая, смеется… Весело, да? А-а…

Обозвав ни за что ни про что девчонку, хамоватый лесоруб – или кто он там был – вдруг увидал притормозивший напротив, у Дома колхозника, лесовоз – «ЗИЛ 157-й» (также именуемый «колун») с «хлыстами» и, перебросив на плече котомку, побежал к машине.

– Эй, командир! До Тянска не кинешь? Я же не за так… Чего? Ага, залезаю… Вот спасибо, брат!

– Кур-рад! – беззлобно запоздало выругалась девчонка.

Кудрявый тоже поддержал:

– Хам трамвайный, да… О! Смотри – Тынис. Ну как? Билеты купил?

– Купил! – улыбнулся светловолосый модник. – Но автобус только в три пятнадцать… Как Лиина и говорила.

– Ну, я же знаю. – Девушка повела плечом и, вскочив на ноги, подхватила рюкзак. – Пошли тогда в парк, что ли… Иван, купи, пожалуйста, ситро. И еще мороженое, если будет. А мы пока… Вон – промтоварный… А там, на пригорке, винный – «Заря». Там тоже ситро бывает.

– Вижу, ты тут и впрямь все знаешь.

– Так и Тынис… Мы же тут не в первый раз, да. Вот тебе деньги. Не хватит – потом сочтемся.

«Парком» местные жители именовали стадион с затоптанным футбольным полем и беговой дорожкой. На окружавших стадион холмиках, поросших елкой и редкими соснами, кроме скамеечек, располагались летняя эстрада, танцплощадка и – рядом с ней – клуб, построенный еще пленными немцами. Напротив клуба, на самой вершине холма, была устроена беседка, из которой открывался великолепнейший вид на весь Озерск, до самого Большого озера. Именно в этой беседке обычно и коротали время дожидавшиеся автобус пассажиры.

Правда, студенты в беседку не пошли, расположились невдалеке на пригорке, в тени высоких елок. В беседке – побрезговали: многие пассажиры особой опрятностью не отличались – где ели, там и мусорили и, так сказать, естественные надобности отправляли.

– Так. – Опустив наземь рюкзак, Лиина уселась рядом, скрестив по-турецки ноги. – Тынис! Пока время есть, нам так это надобно все еще раз проверить. Не забыли ли чего?

– Так если и забыли – поздно уже, – опускаясь на траву, резонно возразил молодой человек.

Лиина упрямо поджала губы:

– Ничего не поздно! Здесь есть магазины, они работают и, если

что, можно все купить.

– Итак. Диктофон, пленки… Фотоаппарат…

– Пленки… две штуки на шестьдесят четыре и четыре – на тридцать две… Хватит, как думаешь?

– Ну, если вы с ребятами фоткаться часто не будете, то вполне.

– А мы, может, будем! – от души расхохоталась Лиина.

А чего бы и не посмеяться? С погодой повезло, впереди – скорая встреча с друзьями и самое интереснейшее дело! Ну, подумаешь, «курвой голоногой» обозвали… Эксцесс! Лесоруб просто зло сорвал.

Между собой студенты говорили по-эстонски, тут же переходили на русский, что не составляло им никакого труда. Правда, русские слова они выговаривали чересчур чисто, растягивали, иногда оглушали согласные – «хват-тит вполне-е».

– Vaata, Ivan tuleb! Купил ситро?

– Ostsin limonaadi! Вкусный! Ja jaatis.

– Мороженое? Вот же здорово!

– Фруктовое, по семь копеек.

Побыстрее скушав мороженое – чтоб не растаяло, – студенты растянулись на старом покрывале, извлеченном из объемистого рюкзака Ивана.

Так, болтая и попивая лимонад, и провалялись почти до автобуса, еще успев перекусить купленной в магазине чайной колбаской по рубль семьдесят, вкуснейшим, испеченным в местной пекарне ржаным хлебушком и плавлеными сырками.

В это же самое время какой-то сутулый коротко стриженный парень с вытянутым угрюмым лицом пил в беседке вино прямо из бутылки.

Под посадку в Лерничи подали новый бело-зеленый «ЗИЛ-158». Ехал он довольно быстро, без особых проблем обгоняя попутные грузовики и даже легковые машины. Правда, последних оказалось всего две – старый «четырехсотый» «Москвич» с большими колесами и светло-голубой «горбатый» «Запорожец».

Примостив рюкзаки, студенты устроились на сиденьях, благо сейчас, в середине рабочего дня, народу в автобусе оказалось немного – упарившиеся на жаре деревенские тетки с котомками, лысоватый мужчина в серых чесучевых брюках и белой, с закатанными рукавами рубашке, седобородый дед с мальчиком, как видно, внуком, три хохотушки-девчонки лет десяти-одиннадцати и тот самый сутулый парень, что пил вино в беседке. Парень уселся на заднем сиденье, а, проходя мимо Лиины, покосился на ее шортики и что-то недобро буркнул. Она и ухом не повела – привыкла, а скорее, просто не обратила внимания.

Уже через час автобус остановился у парома.

– Смотри, как быстро, деда! – захлопал в ладоши мальчишка. – А ты говорил, часа два тащиться!

– Просто хорошая машина, – похвалил автобус старик. – И шофер неплохой. Да и народу мало – у каждого столба не выскакивали.

Покачиваясь на поднятых волнах, подошел паром. Пассажиров пригласили на посадку.

– О! Здорово, Серега! – Паромщик, здоровый мужик в расстегнутой до пупа рубахе, оторвался от лебедки и громко поздоровался с тем самым сутулым. – А я гляжу ты – не ты? Откинулся уже? Поздравляю. Гляжу, и отметить успел.