Фальшивые зеркала
Шрифт:
– Собиралась там компания… начинающих программистов. На старой, стоящей на приколе барже. Вокруг единственного компьютера. – Чингиз улыбнулся, явно вспоминая что-то своё. – Учились. Всему. Пили дрянное пиво, дрянной кофе, ели трёхкопеечные булочки и котлеты из опилок… Хорошо было. Правда, Тоха?
– Правда, – кивнул Падла. – Только у меня тогда «Харлея» не было. «ИЖ-Юпитер». А так – хорошо.
Он шумно втянул в себя кофе. Вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ну… братцы-кролики. Что делать-то
– А зачем что-то делать? – ответил Чингиз вопросом. – Помешать Дибенко распространять программу – не в нашей власти. Самому её распространять… да, я понимаю, как будут улетать диски с программой, позволяющей создать свою бессмертную копию в виртуальном мире. Но знаешь, мне на жизнь и так хватает.
– Что Дибенко намерен делать с программой? – спросил у меня Падла.
– Не знаю. – Я пожал плечами. – Можно попробовать спросить. Вдруг и ответит честно.
Чингиз вздохнул:
– Программы такого рода, на разработку которых ухлопано море денег, над которыми трудились десятки специалистов, не кладут под сукно. Это вообще невозможно. Весь вопрос в том, когда её выбросят на рынок.
– Тёмного Дайвера надо спрашивать… – сказал я. – Чего он хочет…
– Придёт он. – Чингиз прищурился. – Куда денется…
– Приветики…
На кухню зашёл Пат. Заспанный, протирающий глаза, в джинсах и босиком.
– Чего вы так рано… – открывая холодильник, буркнул он. Замер на миг, высматривая добычу, потом вытащил коробочку йогурта и плюхнулся за стол. – Орёте тут, на весь дом слышно…
– Иди, умойся, – велел Чингиз.
– Угу. Поем только…
– Правильно, – поддержал пацана Падла. – Лишняя гигиена – это происки изнеженного западного общества. Настоящий хакер должен быть грязным, непричёсанным, с жёлтыми зубами и лицом серого цвета.
Пат исподлобья посмотрел на хакера, но упрямо продолжал есть йогурт.
– У меня сегодня дела, – сказал Чингиз. – В глубину смогу пойти лишь вечером. Давайте встретимся здесь же… но в глубине. В семь часов. Нет, лучше в восемь. Всех устраивает?
– Пораньше бы… – сказал Пат. – А?
– Парень, тебе лучше пока не ходить в глубину, – сказал я.
– С чего это?
– Из детей традиционно получаются самые лучшие заложники.
Пат фыркнул:
– Я сегодня буду ростом в два метра и с бородой…
– Леонид прав, – кивнул Чингиз. – Думаю, пару дней тебе надо провести без виртуальности.
По взгляду мальчишки я понял, что упал в его глазах… значительно глубже той несчастной пропасти перед Храмом.
– Лёнька, я на тебя вообще обижен!
– Но послушай…
– Ты в меня из ракетомёта пальнул! – облизывая ложку, сообщил Пат. – И убил насмерть. А если бы у меня болевой шок случился? Или аппендицит лопнул?
– Не заговаривай зубы, – спокойно ответил Чингиз. – Ты сегодня без глубины.
– Ну
– Я свой ключ забыл, – усмехнулся Чингиз. – Поел? Иди умывайся.
– Гады, – бросил Пат, вставая. – Что, троим мужикам легко с ребёнком справиться?
– Как обижаться, так ты ребёнок, – доставая папиросу, сказал Падла. – А как порнуху гигами таскать – совсем взрослый.
Похоже, с Падлой тинэйджер предпочитал не спорить. Засопел и вышел.
– Сам не полезет? – спросил я.
– Нет. Он видит, что мы не шутим. – Чингиз тоже закурил. – Программу ему… поюзать…
– А что мы, собственно говоря, испугались? – Падла выпустил густой клуб дыма. – Ну да… непривычно. Новая декорация в театре жизни. Искусственный разум… разумный, или почти разумный электронный двойник, возможность пребывать одновременно и в глубине, и в реальном мире…
– Это не новая декорация, – сказал я. – Это новая сцена, на которой нам придётся… даже не играть, жить.
– И всё равно. Мы привыкли сразу видеть плохое. Привыкли подозревать, привыкли опасаться. А вдруг это – чудо? Спасение? Наступление золотого века? Вкалывают, понимаешь, роботы! Счастлив, не поверите, человек!
Падла обвёл нас торжествующим взглядом. Я промолчал. Чингиз – тоже.
– Вот… – Падла старательно забычковал папиросу, положил на подоконник. – Не выбрасывайте, может, докурю ещё… Пойду я спать, боевые товарищи. Прав мальчик, орёте тут ни свет, ни заря…
Вставая, он ловким движением прихватил почти полную бутылку бальзама. Чингиз не заметил или не счёл нужным возражать. Сказал, глядя в окно:
– В чём-то он прав… не находишь?
– Насчёт сна? – не удержался я.
– Насчёт подозрений и опасений. Насчёт нацеленности на худшее. Да… это нужно. Это спасает порой. Вот только, что, если сейчас совсем другой случай?
– Не знаю, – честно сказал я. – Не знаю, Чингиз.
– То-то и оно…
Чингиз встал. Подошёл к окну, постоял, засунув руки в карманы.
– А что тогда делать, Чингиз? – спросил я. – Что делать, если не знаешь, какая дорога ведёт к добру, а какая – к злу?
Чингиз задумчиво поднял заначенный Падлой чинарик. Щёлкнул зажигалкой, раскурил. Поморщился:
– Как он курит эту гадость…
– Стоять на месте? – сам себе ответил я. – Тогда далеко не уйдёшь. Вернуться назад? Совсем плохо…
– Ты идёшь по лесу и натыкаешься на высокую стену, – неожиданно сказал Чингиз. – Твои действия?
– Я знаю этот тест.
– Тогда вспомни, как отвечал.
– Иду направо, километр примерно. Если стена не кончается, иду налево – два километра. После этого пытаюсь перелезть.