Фальшивый грош

Томпсон Эстел

— Да ведь такой разлив. Даже мост снесло!

— Какой мост?

— Через реку, — терпеливо объяснила я.

— Мост к Шредерам? Господи, помилуй!

Было немножко приятно слышать изумление в его голосе: он так резко осмеял мою идею поездки.

— Мост, конечно, старый, — продолжил он через минуту, — но я думал, еще вполне крепкий. Вот оно, значит, как. И не знаешь, что стрясется. Но вот что я тебе скажу, девочка моя! Из-за того, что мост рухнул, не надо воображать, будто ты заперта бушующим наводнением в Виллоубанке. Вы, городские неженки, все на один

лад: чуть покапает дождик — готово, вам уже мерещится наводнение! В верховьях, как передавали, дождь уже перестал. Значит, к утру вода начнет спадать. Отправишься в темноте да под дождем, так того гляди, сверзишься в канаву. Лучше посмотри старый фильм по телевизору, если у них есть в пабе. Или приезжай к нам, в шахматы тебя обставлю.

— Ты — что? — презрительно протянула я.

Он хихикнул.

— Увидимся через двадцать минут, — заключил он, не потрудившись поинтересоваться, принимаю ли я его приглашение. Он слишком хорошо меня знал: с тех пор как мне исполнилось пятнадцать, мы сражались с ним за шахматной доской каждый раз, как встречались, а миссис Пимброк вязала рядом, изредка весело укоряя — совершенно безрезультатно: «Не будь так жесток к девочке, Артур!»

Улыбнувшись про себя, я повесила трубку и только тут увидела в дверях дожидавшегося Шредера.

— Ой, извините! Нечаянно заставила вас ждать!

— Несущественно, — отозвался тот, но к телефону подошел быстро.

Я отчего-то замешкалась в гостиной, рассеянно листая журнал, пока он снова просил свой номер.

Пауза, потом он сказал:

— Попробуйте, пожалуйста, еще.

После новой долгой паузы спросил:

— А вы уверены — телефон исправен? — И наконец повесил трубку.

Подошел заинтересованный Барнард.

— Так и не отвечает?

Шредер покачал головой.

— Спросил, может, телефон не в порядке, но дежурный говорит — нет, в порядке.

— Ну, может, к Уиллисам выбежала зачем…

— В такой дождь? — с сомнением заметил Шредер. — Вряд ли. Но, в общем, можно позвонить и им.

Он назвал другой номер и через минуту сказал:

— Тед, это Карл. Нет, меня застигло на другом берегу. Пытаюсь дозвониться жене, но она не снимает трубку. Не видел ее? Да, говорят, начальник почты сообщил ей про мост, но — извини, что беспокою тебя — не мог бы ты заскочить к нам взглянуть — с ней все нормально? Глупо, конечно, но не могу понять, почему она не отвечает на звонки. Спасибо. Да, прекрасно.

И, повесив трубку, он повернулся к маленькой группке, набившейся из бара и без стеснения слушавшей разговор.

— Тед ее не видел, — сказал он Барнарду. — Сейчас зайдет к нам и перезвонит сюда.

— Ну вот! — весело воскликнул Барнард. — Элинор, наверняка, телевизором увлеклась или еще что, и просто-напросто не слышит звонков. Конечно, с ней все в порядке. Она же снимала трубку, когда Эдди насчет моста звонил — всего какой-то час назад. А может, любопытство одолело и побежала взглянуть на крушение. Пойдем, выпьем пивка пока что.

Я осталась сидеть в кресле с журналом на коленях. Мне стало не по себе от жизнерадостного замечания Барнарда, будто

миссис Шредер побежала взглянуть на мост: мне вспомнились грязные свинцовые волны реки. Один неверный шаг в потемках на мокром речном берегу — и дело может кончиться плохо. Похоже, Карл Шредер боялся того же, его явно тревожило молчание жены.

Как странно, раздумывала я: к нему Том Барнард обращается «мистер Шредер», а миссис Шредер называет Элинор, словно знает ее гораздо лучше, чем высокого блондина.

Не прошло и десяти минут, как затрезвонил телефон, и я облегченно вздохнула: значит, с миссис Шредер все в порядке, иначе помощник не разыскал бы ее так быстро. Если, конечно, звонит он. Какая нелепость, мимолетно подосадовала я на себя: с чего мне вообще попритчилось, будто с ней что-то случилось?

Трубку снял Том Барнард.

— Да, Тед, — бодро отозвался он. Но тут же добродушное лицо его застыло. — Великий Боже, парень, — тихо, напряженно проговорил он, — ты уверен?

В гостиной и в баре стало абсолютно тихо: лицо Барнарда, односложные реплики явно показывали — что-то не так. Случилось худое. Слышно стало, как барабанит по железной крыше дождь. Взгляд мой упал на блондина, стоявшего рядом с Барнардом — он весь подобрался, глаза его не отрывались от Тома, но попытки взять трубку и поговорить с работником сам он не делал.

Очень медленно Том повесил трубку и повернулся к Карлу Шредеру, добродушное лицо его сморщилось от огорчения. Он старательно избегал вопросительных глаз светловолосого.

— Сожалею, мистер Шредер, — наконец выдавил он.

— Ее нет на ферме? — в голосе Шредера явно звучала надежда, что привело меня в недоумение. — Нет дома?

— Не в том дело, — покачал головой Том. — Дома-то она дома…

Э-э, послушайте, хотелось бы мне, чтоб это можно было сказать как-то не так жестоко, да не знаю как. Худые вести, мистер Шредер. Элинор мертва.

Шредер не шелохнулся. Лицо у него стало мертвенно белым, какую-то долю секунды он не двигался и не говорил. Я вскочила и подошла к нему: вид у него, точно вот-вот грохнется в обморок.

Наконец он выговорил лишь одно слово:

— Элинор, — шепотом.

Взяв за локоть, я легонько подтолкнула его к креслу, и он послушно сел. Вряд ли отдавая себе отчет, что делает. Я взглянула на Барнарда.

— Как это произошло? — требовательно спросила я, забыв на минуту, что я тут посторонняя и меня это никак не касается.

— Не знаю, — покачал тот головой. — Тед думает, что, скорее всего, она упала и расшибла голову. Он звонил, стучал, но дверь не открывали, тогда он вошел сам. И нашел ее.

— А он уверен — она мертва?

Барнард кивнул.

— Тед парень хладнокровный.

— Где она? — отсутствующе спросил Карл Шредер.

— На полу в гостиной лежит, — Том неловко замялся. — Тед вызвал из Авроры полицию. Наверное, они привезут лодку или тут у кого одолжат. Переплыть на тот берег — не проблема.

Озадаченная, я наблюдала за Шредером — лицо его хранило выражение, которое я никак не могла расшифровать. Ужас несомненно, но и еще что-то…