Фальшивый наследник

Шилов Игорь Александрович

– Юр, я ещё одну котлетку себе возьму - спросил я приятеля понимая, что много брать чужого, без спроса, совсем последнее дело.

– Брр-р-р - тут же раздалось мне в ответ.

– Спасибо - не замедлил и я поблагодарить говорившего.

Бросив в тарелку сразу три котлеты, а чего мелочиться, если хозяин разрешил, подошёл к окну, за которым всё было без изменений, если за начало отсчёта брать сегодняшнее раннее утро.

– И вот у кого искать ответа, на эти изменения?
– запихав в рот полную ложку каши, спросил я, ткнув ей в давно не мытое стекло.

Спокойствие, возникшее во мне после вынесения судьбой приговора относительно дорогого, во всех смыслах, автомобиля, поражало и одновременно с этим радовало. Давно я не относился к окружающим

предметам и происходящим вокруг событиям, с таким равнодушием. Просто диву даюсь, как на мою нервную систему повлияла катастрофа, произошедшая с нашим девятиэтажным домом. Юрку вон, выворачивает не по детски, после просмотра улицы. Нет, я понимаю, что там ещё и горе салат помогает, но всё равно реакция парня, на отсутствие магазина с женой, тоже сыграла свою отрицательную роль в его состоянии. Я же видел. А мне хоть бы что, только на жор пробило, а остальное, как будто и не со мной происходит.

– Серёга, подойди - вернул меня в действительность слабый голос хозяина котлет, доносившийся из спальни.

– Чего, Юра?
– спросил я его, не рискнув пройти дальше дверей комнаты, всё же запах съестного может оказать на лежащего в кровати негативное воздействие.

– Башка раскалывается. У тебя таблеток никаких от неё нет? Ты говорил, что пачками их принимаешь.

– Вроде осталось, что то. Принести?

– Тащи брат, совсем мне худо - глядя на меня глазами полными отчаяния, сказал бледный, словно простыня, ещё совсем молодой человек.

– Сейчас, мигом смотаюсь. Ты лежи, не вставай, я быстро вернусь - поставив тарелку на обувницу, сказал я, направляясь к входным дверям.

По себе знаю, что такое головная боль, было со мной такое, ещё совсем недавно. По ступеням буквально парил, оставляя позади пролёт за пролётом. Десять секунд и вот она, моя дверь. Сунул в замок ключ, повернул его два раза и сразу на кухню, к холодильнику, где у меня в обычном полиэтиленовом пакете лежат коробки с таблетками. Так, это не то, про эти ему лучше вообще никогда не знать, ампулы с уколами в сторону, витамины, в данном случае, совсем ничем не помогут. А вот эти, как раз то, что надо. Точно, зелёненькие у меня от головной боли. Две Юрику хватит, выпьет их и всё, как рукой снимет. Отыскав нужный препарат, я сгрёб остальные лекарства в кучу и скопом запихал их обратно в пакет, с огромной надеждой на то, что употреблять их мне больше никогда не придётся. На этом можно было бы и закончить с очередным посещением этого крохотного помещения, и вновь переместиться наверх, к приболевшему товарищу, но полупрозрачные шторы, закрывающие вид из окна, притягивали мой взгляд словно магнит, не позволяя выйти из кухни. Открывать их надо в любом случае, с этим не поспоришь, но мизерная надежда на то, что картинка за стеклом осталась точно такая же, как и вчера, опутала мои ноги похлеще якорной цепи. Прошла минута, вторая, возможно даже пятая, а я тупо таращился в одном направлении не в силах двинуться с места и дёрнуть эти проклятущие занавески.

– Серёжа, ты дома?
– услышал за спиной приглушённый голос, заставивший прекратить гипнотизировать давно не стиранные тряпки.

– Да - вздрогнув от неожиданности, ответил я и не сообразив, кого это принесло в такую рань, спросил: - Кто там?

– Это я, Лиза - также тихо прозвучал женский голос, до этого показавшийся незнакомым.

– Лизка, ты? На кухню топай, я здесь - предложил я соседке, с которой знаком всю свою жизнь.

Девушка старше меня всего на три года, да и не обижается она, когда называю её Лизкой, давно ли вместе в песочнице возились.

– Серёжа, мама умерла - выйдя из коридора, вылила на меня бледная женщина, тридцати лет от роду, ушат ледяной воды.

– Чья?! Тётя Валя?!
– спросил я дрогнувшим голосом, где то в глубине надеясь на то, что получу утвердительный ответ, на последний вопрос.

Лиза только кивнула головой, наверняка, не в силах произнести ни слова. Я облегчённо выдохнул, слава богу с моей всё нормально. Но вспомнив, с какой нежностью ко мне относилась мать этой девушки, испуганно

спросил:

– Когда?! Отчего?! Она же никогда не болела!

– Не знаю Серёжа, почему - сквозь слёзы сказала бледная, словно простыня, девушка.
– Я зашла к ней, а у неё вся подушка в крови. Больше ничего не смогла сделать, убежала. Страшно мне.

– Так может она жива ещё! Ты чего же дура в скорую не звонишь?!
– заорал я и вытащив из кармана телефон стал набирать номер неотложки.

Глава 2

Вызывать скорую прекратил, так и не набрав нужного номера. Пробовал уже дозвонится до родственников, преодолевая пролёт за пролётом в подъезде, не получилось, но ставить в известность Елизавету о нашем бедственном положении посчитал преждевременным. Девушке сейчас не до глобальных изменений, ей бы разобраться со своим горем, делающим остальные неприятности почти ничем.

В то время, как она, по моей просьбе, настойчиво будила бабулек, живущих по соседству, я уже находился у входа в квартиру, знакомую мне не хуже, чем собственная и собирался с силами, чтобы пройти дальше туда, где по словам Лизы лежала мёртвая тётя Валя. Уговаривать себя сделать десять шагов в нужном направлении долго не пришлось, стоило только вспомнить про убегающие секунды, способные в одно мгновение безжалостно оборвать жизнь любого из нас, как моя нога переступила порог этого гостеприимного дома, а затем и спальни, оказавшись в которой я решительно двинулся к затемнённому окну. Что либо разглядеть в этой комнате, при таком тусклом освещении, мне показалось абсолютно невозможным.

– И, как только Лизка определила, что с её мамой не всё ладно? Здесь же ни шиша не видно - подумалось мне, когда взгляд мой упал на лежащее на кровати, неподвижное тело хозяйки дома.

Окна квартиры соседей выходили на восток, поэтому солнечному свету обычно не требовалось огибать дополнительные препятствия, чтобы сделать её с самого утра по настоящему светлой. Поэтому стоило мне лишь немного приоткрыть шторы, как в комнате сразу же всё встало на свои места и мне не составило труда правильно оценить, представшую перед моим ошарашенным взором, довольно неприглядную картину, хотя проникающий в комнату свет на этот раз мне показался не таким ярким, как обычно.

Лицо тёти Вали выглядело неестественно бледным, даже несмотря на то, что оно больше чем на половину залито багровой, уже основательно запёкшейся кровью, которая в момент кризиса текла откуда только могла. Алые струйки нашли выход из носа и рта, основательно залив собой весь подбородок и шею женщины, но не это, на мой взгляд, было самым ужасным в данной ситуации, основной удар был нанесён в другом месте. Огромная подушка, так и продолжавшая убаюкивать хозяйку дома, была перепачкана крупными, красными пятнами в той её части, где находились, не по возрасту маленькие, уши тёти Вали. А это обстоятельство предельно ясно говорит о том, что душа, почти наверняка, уже покинула, когда то принадлежавшее ей, бренной тело. Кровь в этом месте, первый признак не бывало высокого давления, обрушившего всю свою мощь на организм человека, про это мне хорошо известно. Однако полагаться лишь на визуальное обследование пострадавшей от природного катаклизма соседки не стал. Переборол в себе, уж простит меня эта добрая женщина, внезапно накатившее отвращение, подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и попытался нащупать пульс на её, свисавшей с кровати словно плеть, левой руке. К моему неописуемому ужасу его там не оказалось. Хотя и предполагал до этого, что мать Лизы уже мертва, но одно дело предполагать, а другое удостовериться. Как говориться: "Почувствуйте разницу". И я её почувствовал, в виде моментально выступивших на лбу капель холодного пота, слабости в начавших подрагивать коленях и просто небывалом ослаблении морального духа. Никогда не считал себя излишне впечатлительным, но впервые столкнуться со смертью, лицом к лицу и для меня оказалось не простым испытанием.