Фамильная реликвия
Шрифт:
— Очнулась, — облегчённо выдохнул мужчина, откладывая ватку на край стола и наклоняясь ко мне. — Как же ты нас всех напугала, Жень!
— Что произошло? — в ушах у меня стоял странный звон, а голова слегка кружилась, однако я нашла в себе силы приподняться на локтях, а понятливый Николай помог мне сесть и даже заботливо подложил под спину подушку.
— Сложно сказать, — подал голос Семён, которого я до этого не заметила. Он стоял возле печки в своей полицейской униформе, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к стене. — Если только факты: ко мне прибежал Алексей — это внук Семёновны
— Мы с ними гадали на суженого, — провалами в памяти я, к счастью, не страдала, и прекрасно помнила, что предшествовало моему помутнению рассудка.
— Да, они мне так и сказали, — мрачно кивнул Семён. — Но это было позже. А сначала я вошёл в баню и нашёл тебя лежащей без сознания на полу, а вокруг тебя чуть ли не идеальным кругом валялось стеклянное крошево от двух разбитых зеркал.
— Я не думала, что гадание удастся, — смущённо потупив глаза, заметила я. — Мне всегда казалось, это просто глупая детская забава.
— Доска Уиджи тоже была просто глупой детской забавой, — напомнил Семён. — Однако вчера благодаря ей ты общалась с давно почившей ведьмой. А теперь что? Вызвала какую-то кракозябру из зазеркалья?
— Это был демон, — перед глазами очень чётко нарисовалась фигура из зеркала. — Но это было уже после появления Белой дамы. Она просто стояла в бане у дальней стены и ничего не делала, но дети испугались и убежали. А я буквально приросла к полу, — у меня пробежали мурашки от воспоминаний. — Я отвела глаза в сторону, и тогда увидела фигуру в зеркале. Она была, однозначно, мужская, и быстро приближалась ко мне. И я чётко видела рога.
— А хвоста и копыт случаем не было? — в голосе Семёна послышались раздражённые нотки. — Мы же с Николаем русским языком просили тебя ни во что не лезть! А ты что творишь? Не наигралась ещё?
— На самом деле, я обещала не шляться по деревне, — его настроение мгновенно передалось мне, и я чисто инстинктивно заняла оборонительную позицию. — О том, что мне нельзя заходить в собственную баню, речи не было!
— Одно дело мыться в бане, и совсем другое проводить там какие-то сомнительные ритуалы, да ещё и в присутствие малознакомых тебе детей! — Семён перешёл на крик.
— Они сами влезли к нам в баню!
— Да мне плевать, кто куда влез! — я видела, что Семёна всего буквально колотило. — Ты хотя бы представляешь, что сейчас о тебе говорят?
— И что же обо мне говорят?
— Что ты новая Баба-Яга! — в сердцах воскликнул мужчина и как-то сразу сдался. — Бабка Алексея утверждает, что ты специально заманила детей в баню, чтобы твоя бабушка-ведьма выпила их жизненную силу. И что именно её в белом саване видели дети.
— Чушь какая-то… — я была растеряна.
— Чушь это или нет, но утром Анну Степановну местные не пустили в церковь, — тихо проговорил Николай. — Мне Глафира Фёдоровна рассказала.
— Что значит, не пустили? — я переводила ошарашенный взгляд с одного мрачного лица на другое. — Как такое возможно?
— Очень просто, —
Что ж, по крайней мере, это объясняло подавленное состояние бабушки, когда мы уезжали из церкви.
— Где она сейчас? — тихо спросила я.
— У соседки сидит, — ответил Николай. — Глафира Фёдоровна, судя по всему, единственный человек во всём этом дурдоме, сохранивший здравый рассудок.
— Твоя бабушка наотрез отказалась подпускать к тебе нашего Айболита, — насмешливо заметил Семён. — Нам с тётей Глашей насилу удалось её уговорить, она тут с тобой как курица-наседка носилась, ни на шаг не отходила, какие-то травки жгла и всё пыталась в тебя какой-то вонючий отвар влить.
Я лишь тяжело вздохнула и откинулась на подушку: театр абсурда продолжал свои гастроли. И чем дальше, тем сильнее всё происходящее напоминало дрянной ужастик с плохой компьютерной графикой и совершенно непроработанным сценарием.
— Я ничего не понимаю, — мой голос прозвучал жалобно даже для моих собственных ушей. — Почему именно сейчас? И почему именно я? Что всей этой потусторонней хренотени от меня нужно?
— Хороший вопрос, — кивнул Семён. — Полагаю, если мы найдём на него ответ, то, возможно, сможем избавиться от всей этой нечисти.
— Может, тебе в церковь сходить? — неожиданно предложил Николай, за что был награждён сразу парой осуждающих взглядов. — Ну, что вы оба на меня так смотрите? Да, я во всё это не верю, но против фактов не попрёшь. По кладбищу вокруг деревни ходят какие-то непонятные существа, возможно, призраки, а, возможно, и ещё кто. Раз вся эта потусторонняя ерунда существует, резонно предположить, что и в религиозных бреднях тоже есть какой-то смысл.
— Бабушка всё время молится, — заметила я, задумавшись.
— Ты вообще крещёная? — подозрительно прищурившись, уточнил Сёма.
— Разумеется, крещёная, — раздражённо ответила я. — Бабушка сама меня и крестила здесь, в нашей церкви, когда мне было года три-четыре.
— Тем более не вижу причин не наведаться к нашему попу, — проговорил фельдшер. — Хуже от этого точно не будет.
Заявление, конечно, спорное. Существовала определённая вероятность, что, увидев меня на пороге своей обители, поп зарядит мне по лбу кадилом и вобьёт осиновый кол в сердце. Впрочем, в чём-то Николай был прав — в церковь, действительно, стоило заглянуть. Хотя бы для того, чтобы выяснить, чего это местное духовенство внезапно, ни с того, ни с сего, ополчилось на мою бабушку.
В поисках истины
Бабушка вернулась домой спустя каких-то полтора часа. Николай, у которого каким-то мистическим образом не оказалось больше вызовов, хотя обычно он колесил по деревням до поздней ночи, всё это время просидел со мной, развлекая меня ничего не значащей болтовнёй. Семён, то ли проявивший что-то сродни тактичности, которая за ним отродясь не наблюдалась, то ли ещё по какой неведомой причине, убрался восвояси сразу же, как только убедился в том, что я не собираюсь немедленно отдать богу душу и вообще чувствую себя вполне сносно.