Фамильные ценности

Нэб Магдален

— Благодарю. Можно я задам вам несколько вопросов о Катерине Брунамонти?

— Ядовитая маленькая мерзавка. Никогда в жизни не называла и не назову ее так в присутствии Оливии. А почему вы ею интересуетесь?

— Ну… может быть, потому, что думаю о ней так же, как и вы. Она завидует своей матери?

— Пожалуй… Правда, большинство девочек завидует, если мать успешна, а Оливия еще и красивая женщина. Проблема Катерины в том, что она совершенно чокнутая, как ее отец. Они сказали вам, что она не добавит ни цента?

— К выкупу? Нет. Я беседовал об этой проблеме с мистером Хайнсом, однако деньги… мы не обсуждали.

— Почему же? Деньги и есть проблема. Эти двое детишек имеют

по двадцать тысяч долларов, инвестированных в Штатах, — мне не следовало сообщать вам этого, но кто-нибудь все равно проговорится, — а я отдаю все до последней лиры, которая сейчас есть на руках, для спасения Оливии. Да черт с ним! Леонардо уже предложил все, что имеет, но эта чертовка не расстанется ни с одним центом. Вы в курсе, что она продала украшения Оливии? Все, что подарил ей Патрик, — ведь большая часть драгоценностей Брунамонти ушла много лет назад на оплату долгов Уго. Лишь кое-что из уцелевшего маленькая мадам хранит для себя. Обратили, наверное, внимание, что она носит? Обручальное кольцо ее матери, доставшееся Оливии от Уго, которое прежде принадлежало его матери. Не пожелала поставить свою подпись под закладной на палаццо, который называет домом своего отца. Можете в это поверить? Дом ее отца! Видишь ли, семейного наследства не должен касаться тот, кто, несмотря ни на что, является чужаком! Вместо этого следовало бы заложить или продать бизнес Оливии, ведь это позор для имени семьи — пачкаться торговлей. Вы слушаете?

— А жена Брунамонти не должна работать… Кто-то рассказал мне, что из-за этого муж ее бросил.

— Совершенно верно. И поскольку у Катерины нет талантов, нет специальности, нет никаких навыков, то решено, что дочь Брунамонти тоже не должна работать.

— А университет?

— Мне следовало бы добавить «нет мозгов». Не продержится и года.

— Боюсь, вы правы. Она сказала мне, что уже бросила учебу…

— Из-за похищения Оливии?

— Да. Да, она сказала…

— Совершенно чокнутая. Оливия пыталась привлечь ее в бизнес десятками различных способов, но это всегда заканчивалось катастрофой. Поэтому Катерина решила, что это ниже ее достоинства. Она хочет разогнать мастерскую, запереться в огромном доме и играть «графиню Брунамонти» для всех, кто это оценит. Это все, на что она способна.

— Но как она сможет выжить?

— Как выживал ее отец? Не выжил, и она не сможет. Хотя должна сказать, что старина Уго был гораздо более приятным в молодости, чем его дочь. Безумный, зато очаровательный. В юности я сама была немного в него влюблена.

— Вы не вышли замуж? — спросил инспектор, потому что она не носила кольца.

— Четыре раза была. Утомительное занятие. Большинство мужчин зануды. А сейчас мне некогда. Кроме того, мне гораздо веселее с подругами, такими, как Оливия. Она прекрасная женщина, и я действительно восхищаюсь ею. Вот почему я готова одолжить семье деньги, но этого недостаточно. Хотела бы я знать, откуда взялась эта громадная сумма — восемь миллионов лир? — Инспектор сказал ей, что размер фамильного состояния не без помощи Катерины определил наводчик. — Фотограф? Мерзкий тип!

— Вы знакомы с ним?

— Я не знакома, но Оливия затащила меня на его мерзкую выставку со странными фотографиями Катерины. Девчонка была так глупа, что подумала, будто он заплатит ей как модели, но все, что она получила, — это подписанная им фотография, на которой она запечатлена в балетной пачке.

— Да, я ее видел.

— В самом деле? Ну, тогда вы видели все, на что она способна. Позировать. А бедная Оливия потратила состояние на ее уроки танцев — пять дней в неделю и куча модной одежды для примы-балерины — до тех пор, пока ее вежливо не попросили уйти. Можете представить себе ее

танцующей? Точно так же она никогда не могла даже усидеть на лошади! Конюх, который работал у меня несколько лет назад, был обязан учить ее здесь верховой езде. Это его с ума сводило. Вы бы посмотрели на роскошный костюм, который ей купила Оливия! Девчонка приехала и, пока конюх выезжал для нее Пегаса, сидела тут, критикуя его езду! Потом, как только она оказалась в седле, началось: «Я хочу вниз! Снимите меня!» В конце концов Пегас повиновался и сбросил ее в канаву, что избавило нас от дальнейших неприятностей. Не сомневаюсь, что вам также продемонстрировали фотографию, где она сидит верхом.

— Да, я видел ее на стене.

— Очень неестественно держится в седле. Как там американцы говорят? Будто ей ручку от метлы в зад вставили.

— Я, право, не знаток…

— Когда-то я была замужем за американцем. Сначала все было очень мило, но потом он стал настаивать на возвращении домой в Америку, и мы расстались. Он любил парусный спорт. Утонул. Жаль, честное слово. Здесь становится свежо. Могу я вам предложить выпить? Виски? Я позову Сильвию.

— Сильвию?

— Служанку Оливии. Я говорила, что собираюсь привезти ее сюда. Пусть побудет здесь до возвращения Оливии домой. Она, откровенно говоря, абсолютно бесполезна, разве что помогает мне мыть собак. Так виски или что-то другое? Предпочитаете красное вино?

Инспектор отказался и от вина, но ушел в хорошем настроении и разгоряченный, словно выпил. Графиня его немного встревожила, и все же он доверял ей, верил ее сердцу и уму. После разговора с капитаном стоит попробовать убедить ее позволить пометить банкноты, которые она передаст семье, в надежде в дальнейшем проследить их. Такое иногда удается, однако многое зависит от возможностей похитителя, которых в случае с Пудду может быть великое множество, учитывая его связи и контакты в преступном мире. Как тут не пожалеть, что похититель не Салис.

Придя домой вечером, прежде чем появиться на кухне, он принял душ и переоделся. Тереза вздохнула с облегчением. Она всегда с трудом сохраняла самообладание, когда он становился рассеянным и подавленным. И если в такие минуты она спрашивала, что случилось, то он всегда заводил одну и ту же песню о том, что его подчиненных постоянно вызывают на дежурства и заставляют выполнять работу, которая не входит в круг их служебных обязанностей, что Лоренцини приходится в одиночку руководить…

Она начала осторожно:

— Ты неплохо выглядишь. Хорошие новости? Он обнял ее сзади за талию и ничего не стал рассказывать, сказал только:

— Я голоден.

— Ну, это не новость. На ужин бифштекс и тушеная свекла. Есть еще несколько твоих любимых роллов.

Он с удовольствием съел ужин, а после позволил уговорить себя подняться в комнату мальчиков, чтобы провести с Тото воспитательную беседу. Он давно обещал это сделать. Он сказал сыну, что надо больше учиться и меньше полагаться на свои таланты. Речь состояла примерно из трех-четырех предложений, была произнесена торжественным тоном и сопровождалась свирепым взглядом. Инспектор остался собою доволен.

Тото проныл:

— Ну, па-а-ап…

Единственное, о чем инспектор рассказал Терезе перед сном, касалось Тесси, которую, как он считал, усыпили, и вдруг, к счастью, он обнаружил собачку живой и невредимой в доме у графини.

— Так хочется надеяться, что несчастную женщину удастся спасти и она вернется домой. Есть о ней какие-нибудь новости?

— Капитан уверен, что она пока жива. Семья собирается платить, но, кажется, не может собрать всю сумму. Нас родственники вывели из игры, а это может подвергнуть жертву лишней опасности.