Фанфик Четверо лучших

айронмайденовский

— Мы с Джинни тебя подлечили, смазали тебе все раны, Костеростом напоили... Как рёбра? Больно было ночью?

Понятно. Раздевали меня, трогали, так же, как и Фенрир, не оставляя ничего личного. Судя по тому, что порванный зад почти не болит, чьи-то пальцы прошлись и там. Впрочем, зачем животному стыд? Ему стыдиться нечего, оно не знает, что такое нагота...

Мне тут же пришлось опровергнуть своё утверждение и признать, что человеческого во мне осталось ещё много: так как про рёбра я тоже не ответил, Поттер заботливо потянулся пощупать.

Я взбрыкнул, дёрнувшись всем телом и отталкивая его руки, а чтобы у него совсем не было искушения, натянул одеяло до подбородка и оскалился. Надеялся, что страшно и угрожающе. Теперь мы сидели на кровати друг напротив друга и смотрели друг на друга: я злобно, он потрясённо.

— Эй, М... Драко, что ты?

Когда же настырный шрамоголовый идиот поймёт, что разговаривать я с ним не собираюсь, хотя, честно говоря, интересно, кто принёс меня в этот... львятник. Гадюка во львятнике — звучит несколько неадекватно... и смертельно опасно. Так может, лучше всё-таки змея? Нет... И чтобы убедить Поттера в том, что я волк, я показал зубы и низко зарычал. Глаза у него стали размером как раз с линзы очков.

— Драко, ты рехнулся?! Нет, ну скажи мне, тебе плохо?

Я чуть не расхохотался — совсем по-человечески. Поттер, если бы тебя насиловали в подвале родного дома, а потом бы ты оказался в логове врагов, не зная даже, принадлежишь ли ты ещё родной семье или нет — ты бы не свихнулся? Ах, да, у тебя и родителей-то нет, и семьи нет. Мерлин, ну какой же ты счастливый...

— Драко, я всё пойму, только скажи что-нибудь!

Он упрямо потянул на себя край одеяла, и я (или волк?) не выдержал: рванулся вперёд и повалил его на кровать. Собой я не владел совершенно, потому что в следующую секунду осознал, что мои зубы смыкаются на поттеровской шее. Кожа его была тёплой, чуть солоноватой, и я в восторге сжал зубы сильнее, стремясь добраться до бешено колотящейся артерии. Он вцепился мне в плечи, а я прижимал его к кровати, колено моё, кажется, упиралось ему в живот, и тут упоение борьбы и сладкое предвкушение крови взорвалось девчоночьим визгом, в плечо меня что-то ударило, и я оказался отброшенным в сторону.

Поттер с пыхтением поднимался с кровати, глядя на меня всё так же изумлённо, а мелкая Уизлетта стояла посреди комнаты с палочкой наизготовку.

— Гарри, ты не ранен?!

— Нет, Джин... — ответил храбрый гриффиндорец, потирая шею и не сводя с меня глаз. Голос его отчего-то охрип, неужели я так сильно сдавил ему глотку?

— Джин, мне кажется, он неадекватен...

— Кажется? — фыркнула девчонка. — Он на тебя набросился!

Она посмотрела на меня, изучая, потом спросила:

— Малфой, ты сбесился?

Я, решив позлить их, кивнул, облизнулся, глядя на Поттера: показывал, что, мол, попадись он мне ещё раз — кишки ему выпущу. Зубами. Я же теперь волк.

Уизлетта схватила своего бойфренда за руку:

— Гарри, с ним вправду что-то не то!

— Вижу, — медленно кивнул Поттер, вытирая с горла мою слюну. — Джин, пойдём. Запри

дверь как следует.

Уизлетта прислушалась к чему-то, что творилось внизу, потом вскрикнула:

— Кажется, родители вернулись!

Едва за ними закрылась дверь, я откинулся на подушку. Или нет. Звери же не спят на кроватях... Впрочем, вылезать из тёплой постели мне не хотелось, поэтому я решил, если ко мне войдут, встретить их злобным рычанием. Естественно, всё рыжее семейство потащится на меня смотреть. А всё-таки моё лечение, оказывается, было самодеятельностью оставшихся одних дома детишек...

Голоса внизу стали громче, взволнованней. Я сел на кровати. На лестнице послышались шаги, и наконец дверь снова открылась.

От рыжего цвета зарябило в глазах. Впереди с палочкой наизготовку шёл мистер Уизли, из-за него выглядывала толстая рыжая женщина — миссис Уизли, а с другой стороны — Рон. Когда эти трое ввалились в комнату, в дверях показались Поттер и Уизлетта, а последним шёл оборотень Ремус Люпин. Вся эта компания смотрела на меня, а я на них. Мистер Уизли поднял на лоб очки, я в ответ склонил голову набок и оскалился. Глаза у него тоже полезли на лоб вслед за очками. Миссис Уизли разглядывала меня со странной смесью брезгливости и опаски. На остальных я не смотрел.

— Ну вот, видите, — заявил Поттер. — На меня он тоже скалился. Я не знаю, что с ним.

— Палочки у него нет? — уточнил мистер Уизли, и я с каким-то злобным удовольствием понял, что он меня боится.

— Нет, при себе не было, видимо, отняли, — ответил Поттер.

— Ну что же, — несколько успокоенно сказал мистер Уизли. — В таком случае, здравствуйте, мистер Малфой.

Я не ответил, и он переглянулся с женой.

— Что же, если вы не хотите отвечать...

Он замолк, вытаращив глаза: я подобрался, сидя на кровати, и рычал, готовясь совершить отчаянный прыжок и разорвать горло если не Поттеру, то хотя бы ему.

— Мистер Малфой, я вижу, вам совсем плохо, поэтому...

— Это реактивный психоз.

Все обернулись к Люпину, даже я решил подождать с прыжком: что это ещё за маггловские слова?

— Он возникает после сильного шока, вызванного какой-либо страшной ситуацией, — объяснил оборотень, отвечая на немой вопрос. — Это защитная реакция психики.

— Но ведь он маг, а ты говоришь то, что пишут магглы в своих учебниках по психологии, — мистер Уизли аж раздулся от гордости, радуясь, что настолько сведущ в маггловских науках.

— Но ведь психика человека устроена одинаково, будь он маггл или волшебник, — возразил ему бывший преподаватель ЗОТИ. — Просто если маггл может в шоке вести себя, подражая животному, то у мага в животное превращается. У Драко все симптомы реактивного психоза, но то ли мало осталось сил, то ли у него просто нет абсолютно никаких способностей к анимагии. Впрочем, я чувствую едва уловимый волчий запах...

— Он набросился на меня, — ответил Поттер. — Хотел укусить. И что нам с ним делать?