Фанфик Четверо лучших
Шрифт:
— Над чем поколдуешь? — строго спросил он. Я снисходительно похлопал в ладоши:
— Поздравляю с окончательным пробуждением внутреннего слизеринца. Теперь ты понял, что мы не трусы, а осторожные?
Поттер почесал лохматую голову.
— Понял, — не слишком уверенно сказал он.
— А теперь дай палочку.
— Зачем?
Я с видом мученика отдул чёлку со лба.
— Научили на свою голову… Как я без палочки колдовать буду?
— А что ты хочешь заколдовать? — подозрительно поинтересовалось бывшее гриффиндорское недоразумение. К сожалению, слово «бывшее» относилось только
— Бумагу, — я встал с дивана, требовательно протянул руку. — Гони палочку.
Он поморщился и с явной неохотой отдал. Я взмахнул ею, и пергаментные свитки на столе пустились танцевать подобие вальса.
— Отлично, — я выхватил из их толкотни свои записи, вчитался, замахал конфискованной палочкой, бормоча формулу заклинания. Когда с последним свитком было покончено, я обернулся к Поттеру и, склонившись в шутливом поклоне, протянул ему палочку обратно.
— И что? — недоумённо спросил он, глядя на свитки. Я кинул ему один:
— Возьми и подпиши его своим именем или прозвищем.
Поттер неодобрительно покосился, но нашёл перо и чернила и подписал. Я взял у него перо и подписал второй.
— Теперь постучи по нему палочкой, — посоветовал я. Он послушался, и глаза его полезли на лоб.
— Хорёк?! — воскликнул он. — Здесь появилась надпись «Хорёк»!
Я продемонстрировал ему свой пергамент с точно такой же надписью.
— Теперь коснись палочкой моего прозвища и напиши что-нибудь.
Он зашкрябал пером, даже высунул язык от усердия. На моём пергаменте проступила надпись каракулями Поттера: «Хорёк — дурак». Я выхватил перо. С совершенно очумелым взглядом национальный герой наблюдал, как на его листе появляется чёткое: «Сам дурак».
— Дело за малым, — подытожил я, — раздать всю эту зачарованную груду твоим друзьям.
Я всего ожидал, но не того, что он набросится на меня с объятиями. Поттер сдавил меня поперёк туловища так, что я едва мог вздохнуть.
— Гар-ри… пусти… — прохрипел я, пытаясь вывернуться. Было неловко, но не страшно. Я-то думал, что меня будет пугать любое прикосновение, тем более, прикосновение того, кто вожделеет меня, а оказалось, что нет… Храни, Мерлин, тех, кто проводил ритуал!
Вдруг я осознал, что мы с Поттером стоим посреди комнаты, причём его руки всё ещё лежат у меня на поясе, а мои — у него на плечах. Невозможные зеленющие глаза заглядывали, казалось, в самое сердце, просили и любопытствовали.
— Поттер, — предупреждающе произнёс я и не узнал свой голос. — Ты пожалеешь.
— О да, — шёпотом ответил он, не разрывая зрительного контакта. — Ты нажалуешься Люциусу, и он наденет на меня этот ваш темномагический ремешок. Только это будет потом.
— А что будет сейчас? — поинтересовался я.
— А сейчас — только ты, — ответил он в лучших традициях романтической чуши, и вдруг нахмурился: — А ты вообще, как… ну…
— Пока не поцелуешь — не узнаю, — сказал я, в сотый раз прислушиваясь к себе. Никакого страха, никакого отторжения. В этот момент Поттер осторожно коснулся языком моих губ, и я буквально ошалел. Панси налетала сразу и присасывалась, пока хватало дыхания, а Поттер… если бы рот не был занят, я бы обязательно спросил, кто его научил так целоваться. Я впустил его сам, безо всякого
Наконец мы оторвались друг от друга, одновременно облизнулись и одновременно хихикнули. Стыда не было тоже. Абсолютно. Совершенно. Более того, я понял, что, если Поттер сейчас пожелает меня раздеть, я не буду против. От этого открытия у меня подкосились ноги, и я плюхнулся прямо на диван.
— Поттер, — сказал я. Но это было всё, что я мог сказать.
— Что? — на его лице было презабавнейшее выражение озабоченности. — Тебе не понравилось?!
— Ты… это… подожди… — я потряс головой, вспоминая, что раньше косноязычием не страдал. — Я не могу точно сказать, но ничего плохого я не чувствую.
Он вдруг стал очень серьёзным, присел передо мной на корточки.
— Слушай, а ты раньше целовался с парнями?
— Нет, — честно признался я, глядя на него сверху вниз. — Но думал о том, как бы это могло быть.
Как мне являлся в фантазиях Маркус Флинт собственной персоной, я предпочёл не упоминать.
Поттер погрустнел и сел прямо на пол.
— А я вот только недавно понял, что мне парни нравятся, — пожаловался он. — Точнее, не все, а только ты. Как тебя нагишом увидел — крышу снесло, ни о чём думать не мог. Только думал: где все эти годы глаза мои были?
— За розовыми очками производства Дамблдора? — беззлобно фыркнул я.
— Может быть, — понуро кивнул он. Я похлопал рукой по дивану рядом с собой:
— Ты что на полу? Иди сюда, будешь меня учить. С кем ты так навострился, с Джинни?
— С ней самой, — ответил он, садясь рядом со мной. Я вдруг понял, что не назвал девчонку Уизлеттой.
Через полчаса мы с Поттером лежали вместе на диване, причём непостижимым образом я оказался сверху. Понятия не имею, как люди могут ласкать друг друга в такой позе… на самом деле, было чертовски неудобно. Я уже не мог приподниматься на локтях, чтобы заглянуть Поттеру в глаза или в очередной раз поцеловать, а сползти вниз, чтобы положить голову ему на грудь, тоже почему-то не получалось. Очкарику-то было хорошо, он лежал на спине и, жмурясь, теребил волосы у меня на затылке.
— Ну, а теперь как? — нарушил он молчание.
— Теперь? Приемлемо. Ну, по крайней мере, лучше, чем с Панси, — сообщил я, пытаясь зубами расстегнуть ему рубашку.
— Я рад. Нет, ну правда, веришь? — спросил Поттер. — Эй, ты что делаешь?
Я поднял голову и почувствовал, что краснею.
— В «Ведьмополитене» однажды писали, что это очень эротично, — признался я. Почему Поттер хохочет, я понял не сразу, но, определённо, лежать на судорожно подпрыгивающей груди героя было не очень удобно.
— Ты выписываешь «Ведьмополитен»?! — выдавил красный от смеха герой.
— Не я, а Панси и Миллисента, — обиделся я. — А я в общей гостиной подбираю потом и пролистываю от нечего делать.
— От нечего делать, — уточнил он.
— Ага, — подтвердил я, не испытывая сейчас ни малейшего желания хитрить и изворачиваться. Отчего-то с Поттером мне было спокойно. Как будто он был моим самым близким другом. Это казалось тем более странным, если взять во внимание наши прежние распри. Так ничего и не поняв, я снова склонил голову и ухватил пуговицу зубами.