Фанфик Четверо лучших
Шрифт:
Я посмотрел на несчастного, который явно нарывался. Обычная мантия для него — предел роскоши?
— Как вас называть? — осведомился я, входя в роль айсберга. После Поттера и Драко это, правда, показалось сложнее, чем раньше...
— Скабиор, — новенький приложил руку к груди и поклонился, явно ёрничая.
— Это что? Имя? Фамилия? Кличка? — при последнем слове я скривился, только что сообразив, что за этой сценой наблюдают, по меньшей мере, четверо. Барти как раз слез с перил и подошёл поближе.
—
— Энни!
Эльфийка возникла прямо между мной и им.
— Проводи господина Скабиора в свободную комнату, — я посмотрел в наглые смеющиеся глаза и добавил: — И посмотри, чтобы он не шатался по дому.
— Запираете, значит, милсдарь? — уточнил егерь и улыбнулся до ушей. — Не доверяете бедному Скабиору, а?
— Не доверяю, — ответил я. — Вы здесь чужой, хотя и гость, и советую об этом помнить. Для вашей же безопасности.
Тот хмыкнул, обогнул меня и направился за семенящей по лестнице эльфийкой. По пути толкнул плечом замершего Барти — не со злом, просто бессознательно пытаясь выяснить, кто сильнее. Я думал, что Крауч, который в последнее время был особенно невменяем, сейчас взорвётся яростью, но ничего не произошло. Тот только с озадаченным видом потянул носом воздух и отступил. Скабиор улыбнулся ему с первой площадки и исчез наверху.
Ступал он тихо.
72. ДМ. Переписка
Как же я перепугался сегодня утром, когда, едва приоткрыв глаза, увидел, что отец сидит рядом с кроватью и рассматривает что-то у меня на груди!
— С добрым утром, — хрипло сказал я, ещё не вспомнив, что было этой ночью. Потом вспомнил и дёрнулся как от удара: Поттера нет, но отец здесь — значит ли это, что мне будет плохо? Я опустил глаза: на груди цвели засосы, оставшиеся после вчерашнего, искусанные соски покраснели и припухли... Я в ужасе закрылся одеялом, ожидая наказания, но он только взъерошил мне волосы.
— Я уже поговорил с Гарри, — сказал он, и по его голосу я понял, что он не рассержен. — Ничего страшного, Драко, не бойся. Я надеюсь, он не причинил тебе боль?
— В разумных пределах... — пролепетал я, опуская глаза.
— Залечить? — предложил отец, но я помотал головой, желая оставить при себе следы моей первой ночи, проведённой с кем-то по любви. По любви?!
Он помог мне натянуть одеяло на плечи, понимая моё смущение.
— Гарри сейчас спит, — сказал он. — Слишком устал и измучился, уже успел наплакаться, в общем, пока не трогай его.
— Да что с ним случилось?! — подскочил я, не замечая, что одеяло сползло. — Ты можешь мне объяснить?
— Это его тайна, — заметил отец, глядя куда-то мимо меня. — Пусть он сам тебе расскажет. Я просто ждал твоего пробуждения,
А теперь я сидел в пустой гостиной и бездумно перекладывал фолианты с места на место. Пергамент уже был под кожей (я весьма изумился, когда узнал, что это не Тёмная магия), грязная улица за окном была тиха и пустынна, и я, задумавшись, даже не заметил, как у меня зачесалась рука в том месте, где под кожей ощущалось едва заметное уплотнение.
Я развернул выпавший листок.
«Здравствуй», — было написано на нём незнакомым почерком. Я присмотрелся и удивлённо хмыкнул: на верхней части листа уже значилась добрая дюжина подписей. Четыре наших, затем — «Рыжий Кись» (ну, это мелкая Уизли), «Бобрёнок» (Грейнджер плагиатчица), потом — «Альтер Эго» (непонятно, кто), «Барон» (тоже неизвестно), «Мимблетониус» (это, ясное дело, Лонгботтом), «Злюка» (тоже не знаю)... На моих глазах в конце списка появилась новая подпись, «Спокойствие». Мало похоже на псевдоним или шуточное имя, скорее, жизненное кредо или... девиз? Неужели сова уже долетела до директрисы Хогвартса?
Наконец я потянулся к перу.
«Здравствуй, если не шутишь», — написал я.
«А у вас почерки похожи», — совершенно по-девчачьи ответили мне. Я догадался коснуться написанного кончиком палочки — на мгновение сверкнул псевдоним Джиневры.
«С кем?» — уточнил я. Не то чтобы я не догадывался, что отец не уделил переписке хоть пять минут, просто важно было знать, что где-то далеко есть кто-то, кто ждёт, пока мой ответ появится на бумаге.
«Ты знаешь, с кем. Это, наверное, наследственное?»
«О да, — ответил я. — Мы такие, у нас даже почерк передаётся по наследству».
«Вот! — воскликнула Джинни. — Можешь же нормально разговаривать!»
«Я всегда мог, к твоему сведению, — фыркнул я. — Совлекла маску величайшего злодея школы и радуешься?»
«Мы вместе постарались, и не только с тебя».
«О да, великие светлые и прочее, — посмеялся я. — Как там... пострадавший?»
«В порядке. Он тоже подписался».
«БаРон?!» — ахнул я. В самом деле, как можно было сразу не догадаться?
«Можешь с ним поговорить», — кокетливо предложила Уизлетта.
«Нет, спасибо, — вежливо отказался я. — Герой проснётся — пусть сам с ним говорит».
Ответ был ожидаем:
«Как он там?»
Я погрыз перо. Можно было, конечно, перепугать девчонок, чтобы помучились, но отчего-то я понимал, что это будет неправильно. В конце-концов, страха в их жизни и так достаточно. Я вспомнил, что Грейнджер была в Косом переулке, когда на него напали, — интересно, я бы так рискнул? Ну, из-за отца, конечно, да... А из-за чужого человека, почти врага?