Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм
Шрифт:
Но Олег сомневался, и даже очень!
– Если она расскажет, где именно обнаружила вас, то мы сможем яснее представить себе картину и наконец, понять…
«Да, причину моего чудесного спасения!.. Вряд ли она расскажет это тебе, сосунок! Вряд ли из-подо льда она кому-нибудь что-нибудь расскажет!»
Геннадий Васильевич отбыл, наконец, по своим серьезным делам, а Олег, предоставленный
«Кто видел ее тело? Никто! В ту расселину никто не спускался! И могила на альпинистском кладбище чисто символическая. Карины там нет! Возможно, она и не умерла вовсе! Возможно, она жива!»
Ему самому смешны были собственные жалкие потуги. Жива? Где же она была целый год? Почему не вернулась, не дала о себе знать? Ладно, не хотела тревожить прошлое, это понятно. Но как она могла узнать про пожар? Оказаться в том лесу? Наконец, пройти через огонь те пресловутые сто метров? Нет, нет ответов! Ясно одно – он, Олег, жив, хотя его обгорелые кости должны были дымиться рядом с костями Мишки и Гарика, и обязан он этим, очевидно…
Вечером к нему пробралась Лика – кормила домашним бульоном, курочкой и блинчиками собственного изготовления. Как он их обожал! Блинчики просто таяли во рту. Лика рассказывала только приятные вещи – как все радуются его чудесному спасению (Олег проницательно взглянул ей в глаза и увидел в самой их глубине мелькнувшую тень. Как и ожидал), врач делает самые оптимистические прогнозы насчет его здоровья, его случай попал во все газеты, его называют «человек-саламандра» и он уже знаменитость… Лика ни о чем его не спросила, она никогда ни о чем не спрашивала, всегда была сама деликатность. Или, возможно, ей просто было неинтересно.
Потом Лика ушла, прошелестело шелковое платье…
Олег ничего не сказал ей про Карину. Он прекрасно сознавал, что за подобным откровением последует обязательный визит высокооплачиваемого психиатра. Но не это было главным! Олег, дошедший до ручки, был не против визита психиатра, совсем даже нет! Просто он не хотел второй раз предавать Карину…
– Знаешь,
Прошло чуть больше месяца после гибели Карины. Они лежали в постели в роскошной Ликиной квартире, и Олег не видел ее лица. Прохладный голос в прохладной августовской ночи.
Олег сжал в кулаке тонкое шелковое покрывало, выровнял дыхание.
– И что же? – голос остался обычным, будничным. А ведь он боялся, что зазвенит, сорвется…
– Тебя не было, и я велела ей перезвонить позже, после пяти. Ты приехал, но она не перезвонила, и я решила ничего тебе не говорить. Я не знала, что она уезжает…
«Только не говори, дорогая, что тебя загрызла совесть, и ты не хочешь жить с этим камнем на сердце! Ты такая же, как я, и совести у тебя давно нет… Ты сказала это потому, что Карины больше нет на свете. Карина никогда не позвонит снова. Ты перестала бояться и говоришь от облегчения, ведь так»?
Разумеется, ничего подобного он тогда Лике не сказал. Повернулся к стене. Лике не стоило придумывать причин – он не стал бы разговаривать с Кариной, даже если бы Лика рискнула соединить их. Бросил бы трубку. Он знал это, знал, знал!
«Ты же мог ее спасти!»
«Значит, не мог. Не судьба».
Как ему хотелось вновь возненавидеть Карину! Но невозможно ненавидеть человека, улетевшего в синее небо с белого склона.
Неужели ее любовь была так сильна, что она пришла к нему на помощь ОТТУДА?! Из-под своих снегов?! Неужели ее любовь была так сильна?
Ночью она ему снилась. Сидела тихонько у него на кровати, и когда он приподнялся, чтобы увидеть ее лицо, лунный призрачный свет озарил ее улыбку. Она погладила его по щеке, и он быстро прикрыл глаза. Мужчины не плачут, это аксиома.
Они не сказали друг другу ни единого слова.
Он проснулся рано, еще в темноте, и долго лежал, впервые после спасения глубоко и свободно дыша. Предутренний серый сумрак был весь пронизан свежим и чистым ароматом. Так пахнет незаметный весенний цветок, растущий на зеленых горных склонах, высоко-высоко над землей.