Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец
Шрифт:
– Сам ты чем занимаешься? – поинтересовался он у Дома.
– Развиваюсь помаленьку, – не сразу отозвался Дом. – Званцев, ты бы мне два дополнительных блока памяти поставил. Я хочу поведение в экстремальных ситуациях отдельным массивом обозначить, чтобы нормально быстродействие обеспечить и всю память при необходимости лишний раз не гонять. Сделаешь?
– Резонное желание, – согласился Званцев. – И своевременное. Через две недели мы в Малайзию отправимся. Может, и пригодится. Только почему два? Одного не
– Полезное лишним не бывает, – сказал Дом и тут же пояснил: – Немецкая поговорка.
Митрошка появился часа через два после человека.
Вошел в Дом и сразу же подключился к энергораспределителю. Подзарядиться решил.
– Хорош, – с осуждением в голосе сказал Званцев. – Хорош гусь!
– С гусями я еще не работал, – отозвался робот. – Для общения с ними в деревню надо ехать или на Николин пруд. Слушай, Званцев, поедем в деревню? Я твердо решил стать зоопсихологом. А в деревне для исследователя раздолье: собак полно, кошки в каждом доме, коровы, овцы, птица разная…
– Крестьяне, – подсказал Званцев.
– Ну и крестьяне, – согласился Митрошка, но тут же спохватился: – Званцев, это нечестно! Ты же знаешь, что крестьяне такие же люди, как ты, только заняты сельскохозяйственным производством.
– Да ну? – удивился Званцев, плюхаясь на диван. – Вот не знал. Спасибо тебе, Митрошка. Просветил неуча. Это тебе собачка из песочницы подсказала?
– Предатель, – гордо сказал Митрошка Дому. – А ты, Званцев, не смейся, между прочим, коммуникативные способности животных еще мало изучены. А они между собой общаются не меньше, чем люди.
– Это точно, – вздохнул Званцев. – Видел я, как она на тебя рычала!
– Это была не угроза, – возразил Митрошка. – Так, небольшое предупреждение. И потом – я просто набирал словарный запас. Вот ты не знаешь, Званцев, а в общении собак большую роль играет хвост. Но ты на такие мелочи внимания не обращаешь, для тебя животное всего лишь меньшой брат, которого, как отмечал один поэт, нельзя бить по голове.
– Так, – с расстановкой сказал Званцев. – Дом, ты слышал? Он уже до Есенина добрался.
– Трепачи, – сказал Митрошка, отсоединяясь от сети. – И вообще, Званцев, мне твой солипсизм противен. Каждое живое существо во Вселенной имеет законное право на уважение.
– Кто же спорит, – сказал Званцев. – Только, чтобы высказать такое уважение, не обязательно становиться на четвереньки и отращивать хвост.
Мирошка гневно мигнул фасеточными глазами.
– Кто бы говорил! – сказал он. – Званцев, ну что ты понимаешь в хвостах!
Гордо он направился к выходу.
В нижней части его туловища обозначился лохматый голубой хвост, который Митрошка несколько раз резко вздернул, прежде чем покинул комнату.
– Чего это он? – озадаченно поинтересовался человек.
– Подобное действие собака обычно предпринимает,
– Пренебрежение, говоришь? – Званцев спустил ноги на пол и задумчиво посмотрел на запертую дверь. – Жаль, что он из искусственных материалов.
– Кто? – не понял Дом.
– Да Митрошка, – объяснил Званцев. – Был бы он живым, я бы ему за это самое пренебрежение плеснул бы скипидаром под хвост!
Отцы и дети
В этот вечер Митрошка был необыкновенно тих – даже телевизионные передачи не комментировал в своем обычном язвительном стиле. Не то чтобы Званцева это сильно встревожило, просто интересно ему стало. Никогда еще Митрошка себя так не вел.
– Митрофан, – официальным тоном спросил Званцев. – Что с тобой? Вирус в Интернете подхватил? Или опять по поэтическим сайтам лазил?
– Знаешь, Званцев, – грустно сказал Митрошка. – Мне кажется, ты нас неправильно воспитываешь. Я тут на днях доктора Бенджамина Спока почитал, так он говорит…
– Кого? – Званцеву показалось, что он ослышался.
– Доктора Спока, – упрямо повторил Митрошка. – «Воспитание ребенка» называется. Он там ставит вопрос о внутренней и внешней свободе воспитуемого объекта. И вот мне кажется…
– Митрошка, – вздохнул Званцев. – Так ведь книга называется «Воспитание ребенка», а не робенка!
Митрошка мигнул.
– Так ведь принципы одни и те же, – возразил он. – Но я ведь не об этом, Званцев. Я о том, что ты нас с Домом, можно сказать, духовно обворовываешь!
Званцев не верил своим ушам.
– Ты ли это, Митроха? – пафосно сказал он. – Я тебя обворовываю? И тебе не стыдно?
– Может, ты не нарочно, – сказал грустно робот. – Но ты ведь сам говорил, что факт в любом случае остается фактом, вне зависимости от субъективных причин. Понимаешь, я вдруг обнаружил, что у меня пробелы в вопросах материнства.
– Бред! – искренне отозвался человек. – Тебе-то это зачем?
– Вот ты сейчас опять начнешь, – сказал Митрошка. – Заладишь свое: логика, машинное естество, целесообразность… Званцев, а ведь у меня, можно так сказать, период счастливого детства. Разве не так?
– Ну, в какой-то мере, – неуверенно согласился Званцев, чувствуя в сказанном какой-то подвох.
– А где оно, мое счастливое детство? – горестно спросил робот.
– Давай, давай, – хмыкнул Званцев. – Ты еще манипуляторы заламывать начни! И что тебя в твоем детстве не устраивает?
– Отсутствие игрушек, – сказал робот. – Нет, ты не думай. Я и сам бы их мог сделать, только… – он замялся.
– Давай, добивай, – хмуро сказал Званцев. – Воображаю, какие тебе мысли в голову полезли после того, как ты доктора Спока начитался!