Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец
Шрифт:
– Водяной пар? – догадался Стариков.
– Видишь, Званцев, твой коллега более догадлив, – назидательно сказал Митрошка. – Так кто из нас Митрофанушка? Мне только оставалось просмотреть все участки и выделить тот, где обнаруживались следы воды. Все остальное было делом обычной техники.
Видно было, как робот выпрямился, глядя куда-то вдаль.
– А вот и спасатели приближаются, – сказал он. – Мы свое дело сделали, пусть теперь они ишачат. Ты, Званцев, как знаешь, а я лично сегодня ничего больше делать не буду. Все равно к Церексу мы сегодня не пойдем. Тебя просто не отпустят.
– Он это серьезно? – удивился Стариков.
– Вы про электролит или про точки с запятыми? – лукаво поинтересовался Дом.
Саламандра
Званцев нашел ее при исследовании Ключевской сопки.
Если точнее, то углядел ее глазастый робот Митрошка, а Званцеву осталось только наклониться и подобрать странную полупрозрачную с розоватыми отливами статуэтку, изображающую изогнутую ящерку. Сделана она была искусно – заметны были маленькие черные коготки, чешуйки на теле, а глаза ящерки были выполнены так, что создавалось полное впечатление живых. Званцев никак не мог отделаться от ощущения, что ящерка наблюдает за ним. Она стояла на фоноре – гибкая, стремительная, готовая пуститься в бегство.
– Кварц, – сказал Дом. – Кварц, окрашенный окислами железа.
– Кто ее сделать мог? – подумал вслух Званцев. – Для камчадалов она сделана слишком искусно.
– А ты хрустальные черепа вспомни, которые когда-то в Южной Америке нашли, – посоветовал Дом. – Помнишь, они тоже из единого куска кварца сделаны. И тоже про них говорили, что невозможно их было изготовить при существовавших в Америке технологиях. Но ведь изготовили! Из единого куска, хотя все специалисты единодушно утверждают, что кварц таким образом обработать нельзя. А шлифовкой этого можно было добиться лишь за сотни лет. И все-таки кто-то это сделал. И потом, кто тебе сказал, что это местное изделие? Возможно, здесь кто-то побывал до нас. И просто потерял эту штуку. А вы с Митрошкой нашли.
– Просто у тебя получается, – сказал Званцев, стоя у окна и разглядывая живописный пейзаж, возможный лишь на Камчатке. – А мне чудится в этой ящерке какая-то загадка. Раньше что-нибудь подобное находили? Да еще в кратере действующего вулкана.
– Я таких материалов не нашел, – сказал Дом.
– Плохо искал, – вмешался в разговор робот Митрошка. – Я тут тоже немного в Сети полазил. Была находка. И не похожая, а почти точно такая же. Только довольно давно, еще в середине двадцатого века. Геолог Заостерцев при исследованиях Горелой сопки. Здесь же, на Камчатке. Упоминание об этом сохранилось, вероятно, лишь благодаря оригинальной гипотезе доктора А. А. Малахова, высказавшего утверждение, что люди имеют дело с иной формой жизни на кремниевой основе.
– Бред, – решительно сказал Дом. – Плавиковая кислота вместо воды, высокая температура, необходимая для существования… Это слишком сложно, чтобы оказаться правдой. Красивая гипотеза, Митрошка, не более.
– А это как посмотреть, – возразил робот. – Вчера еще некоторые деятели от кибернетики именно так о нас с
– Вот именно, – сказал Дом, – существуем. Кухарками, транспортными средствами, свежую информацию почерпнуть некогда.
Ящерка смотрела на Званцева.
Вулканолог взял ее в руки и еще раз поразился той искусности, с которой фигурка была выполнена. Она и в самом деле казалась живой.
– Кончай свару, – объявил он. – Митрошка, мы с тобой идем на охоту.
– А я малинки нащиплю, – тут же отозвался Дом. – Тут у меня с левой стороны такие заросли! Я вчера двух медведей спугнул.
В воздухе пахло можжевельником и от реки тянуло прохладой.
– Зря ты, Званцев, его поддержал, – сказал Митрошка, осторожно ступая вслед вулканологу. – Подумаешь температура! В жерле вулкана, да поближе к лаве – там ей только и жить. Помнишь, где мы ее нашли? У свежего выхода лавы. Заигралась, а в глубину уйти не успела.
– Ты по сторонам посматривай, – предупредил Званцев. – А то мы так без трофея домой вернемся. А я уже нацелился на рябчика, не хочется разочаровываться.
– Вот так, – сказал робот. – Два миллиона гигабайт памяти, способности такие, что другим и не снились, а тебя держат за охотничью собаку. Ты мне еще «фас» скажи!
Званцев промолчал.
Осень брала свое. Было уже морозно, на камнях, рассыпавшихся вдоль ручья, появился первый лед, и надо было быть осторожным, чтобы не поскользнуться.
– И ничего необычного в этом нет, – сказал за его спиной Митрошка. – Кремний вполне мог заменить углерод. Я тебе даже схему замещения могу нарисовать. И вообще, я читал книгу, там один профессор, из вас, между прочим, из людей, пытался неуязвимых солдат создать и проводил опыт по замещению в клетках человека углерода на кремний.
– Так это, Митроха, фантастика, – терпеливо объяснил вулканолог. – Пишут люди, дурят бедных роботов. Книжка, небось, старая?
– В двадцатом веке написана, – признался робот.
– С тех пор наука далеко ушла, а между прочим твой корпус из сверхпрочного пластика клепали, но это не помеха всем твоим метаморфозам.
– И я о том же! – сказал робот.
– Выкинь эту чушь из головы, – строго сказал Званцев, но тут ему стало не до поучений – от кедровника подали голоса пестрые рябчики. – Слышишь?
– Я всегда говорил Дому, что нет в тебе полета фантазии, – вздохнул робот. – Сиди уж, охотничек, сам схожу, ты мне только всю дичь распугаешь!
Вот в стремительности и точности реакции Митрошке равных не было. В этом Званцев еще раз убедился, когда робот вернулся обратно.
В последующие дни Митрошка принялся за проверку своих предположений.
Званцев его предупреждал, но выяснилось, что Митрошка предупреждениям не внял. Более того, он смонтировал в лаборатории муфельную печь и вечерами мысленно рылся в справочниках, подбирая температурные режимы для ее работы. Неудачи Митрошку не пугали, робот последовательно менял температуру муфельной печи, закладывая туда ящерку. После нагрева она оставалась все той же статуэткой, разве что меняла свой цвет – с прозрачно-желтого до огненно-красного.