Фантастическая сага

Гаррисон Гарри

С Оркнеев прибыл Флам сын Флама, того, что пал во время скафлокова похода: он горел желанием отомстить за смерть отца. И сам воитель этот, и братья его слыли первейшими в Дивной стране мореходами. Когда их драккары двинулись на юг, море стало черным-черно от бесчисленных судов. Блестели развешенные за бортом щиты, ветер пел в снастях, шипела, пенясь за кормой драккаров, вода, так что могло показаться даже, что шипение это исходит из пастей драконьих голов, украшающих носы кораблей.

С серых всхолмий и непролазных болот земли пиктов явились, приведя с собой своих воинов, вожди диких племен. Оружие их имело кремневые наконечники, облачены же они были вместо доспехов в простые куртки из толстой кожи. Ростом те воители были пониже истинных

эльфов и много шире их в плечах. Кожу они имели смуглую, а татуированные лица их обрамляли черные, как смоль, длинные волосы и бороды. В жилах их текла не только эльфийская кровь, но и троллья и гоблинская, а также кровь каких-то еще более древних существ и умыкнутых в незапамятные времена пиктских женщин. Вместе с ними прибыли некоторые младшие сиды, пришедшие некогда на Британию вместе со скоттами, а также неказистые на вид, но обладающие громадной силой лепреконы со своей удивительной прыгающей походкой, и величавые, в блестящих доспехах копьеносцы, любившие сражаться либо в пешем строю, либо на своих гулких колесницах, по бокам которых были закреплены лезвия мечей, чтобы в прямом смысле этого слова косить врага.

С юга, со всхолмий и испещренного пещерами скалистого побережья Уэльса и Корнуолла пришли в Эльфхолм древнейшие эльфы Британии, одетые в кольчуги всадники и колесничие, чьи боевые стяги хранили память о битвах давно минувших дней, а также зеленоволосые, белокожие морские жители, которым во время пребывания на суше приходилось окружать себя пронизанным запахами моря туманом, чтобы не обсохнуть, и несколько сельских полубогов, завезенных некогда на Британию римлянами и покинутыми ими в чужой земле. Клан за кланом прибывали и робкие, не терпящие посторонних глаз лесные эльфы.

Из земель, населенных англами и саксами, подкреплений поступило немного: большая часть Дивного народа давно бежала из тех мест, многие пали жертвой заклинаний экзорсистов. Но все еще обитавшие там эльфы откликнулись на имриков призыв. Несмотря на бедность и отсталость, они были отличные воины, причем у иных из них текла в жилах кровь Вайланда [21] , а то и самого Одина. Было в них и немного гномьей крови, и, видимо, оттого слыли они лучшими в княжестве кузнецами, а из оружия предпочитали здоровенные топоры.

21

Англосаксонский мифический кузнец, изготовивший неуязвимую броню и кольца для богов.

Но красой и гордостью имриковой рати все же были эльфы, обитавшие в окрестностях Эльфхолма. Никто не мог сравниться с собранными Имриком вокруг себя вельможами ни мощью, ни горделивой повадкой, ни красой, ни благородством происхождения, ни мудростью, ни богатством. Горяч был нрав тех воителей, в битву шли они одевшись, как на свадьбу, и копья свои целовали с такой же радостью, как иные невесту; обладая громадным магическим знанием, умели они, если нужно, и врага погубить, и друга оберечь от беды. Прибывшие из отдаленных земель эльфы были совершенно сражены их величием, что не мешало, впрочем, воздать должное присылаемым в лагерь отменным яствам и напиткам, а также явившимся туда в поисках приключений эльфхолмским женщинам.

Фрида с интересом наблюдала за тем, как собиралась эта рать. Глядя на беззвучно скользящих в сумерках или под покровом ночи с наполовину скрытыми от ее глаз лицами воинов, чье естество было так разительно отлично от привычного, людского, она ощущала страх, и вместе радость и гордость. Занимая среди них высокое положение, Скафлок (ее Скафлок!) обладал большей властью, нежели любой из смертных королей.

— Все это верно, — тут же возразила она самой себе, — но подданные-то его — существа, лишенные души. — Она вспомнила медвежью силу троллей. А что если он падет от их руки?

Та же мысль пришла в голову и Скафлоку:

— Наверное, мне

следует отвезти тебя к друзьям вашей семьи, что остались в землях людей, — медленно проговорил он. — Хоть я в это и не верю, но эльфы могут потерпеть поражение. По правде сказать, было множество дурных предзнаменований и ни одного доброго. А если такое случится, тут тебе нельзя оставаться.

— Нет, ни за что. — Она взглянула ему в лицо своими испуганными серыми глазами, потом спрятала лицо у него на груди. — Я не хочу оставить тебя. Просто не могу.

Он погладил ее по огненным кудрям.

— Я потом приеду за тобой.

— Нет… Кто-нибудь может уговорить меня остаться. Или заставить. Например, священник или еще кто. Такое и раньше случалось. Мне рассказывали… — Она вспомнила, как прелестны эльфийки и как многозначительно они поглядывают на Скафлока, и на какое-то мгновение все тело у нее будто судорогой свело. — Я не оставлю тебя, — твердым голосом проговорила она. — Я остаюсь здесь.

Он молча обнял ее. Эти слова Фриды наполнили его сердце несказанной радостью.

Вскоре пришла весть о скором выступлении троллей. В последнюю ночь перед тем, как им самим выйти в море, эльфы устроили в Эльфхолме большой пир.

Просторен был пиршественный зал Имрика. Сидя подле Скафлока неподалеку от почетного хозяйского места, где поместился Имрик, Фрида совершенно не могла разглядеть дальнего конца этого громадного помещения, да и украшенные резным узором из виноградных лоз потолочные балки зала едва угадывались в полумраке. Любимый эльфами прохладный голубоватый сумрак, казалось, клубился повсюду подобно дыму, однако воздух был свеж и напоен ароматами цветов. Освещали зал бесчисленные стоящие в бронзовых канделябрах восковые свечи, горевшие ровным серебристым огнем. Свет их отражался от развешанных по стенам щитов и золотых панелей, испещренных затейливым чеканным узором. Расставленные на белоснежных скатертях блюда, чаши и кубки, все до единого из драгоценных металлов, были украшены дорогими каменьями. Хотя Фрида и привыкла уже в Эльфхолме ко всяким необычным лакомствам, голова у нее все равно пошла кругом от обилия перемен мясных и рыбных блюд, кушаний из дичи, всевозможных фруктов, пряностей, сладостей, множества сортов пива, меда и вина, что были поданы к столу на том пиру.

Эльфы принарядились по случаю торжества. Скафлок, например, надел белую шелковую тунику и льняные штаны, а сверху — богато расшитый камзол. Одеяние его довершал золотой пояс с ножнами из природного, с некоторой примесью серебра, золота, в которых помещался кинжал с богато украшенной каменьями рукоятью, а также башмаки из кожи единорога и короткий, алого цвета, отороченный горностаем плащ. Фрида была в прозрачном, с радужным отливом платье. На маленькие, упругие грудки ее ниспадало бриллиантовое ожерелье, талию украшал тяжелый золотой пояс, обнаженные руки были сплошь унизаны массивными, золотыми же обручьями, на ножках красовались новые бархатные туфельки. Головы Скафлока и Фриды были увенчаны усыпанными каменьями диадемами, как и подобало альфхеймскому вельможе и избранной им (пусть совсем ненадолго) подруге. Одеяния собравшихся за пиршественным столом эльфийских владетелей отличались не меньшим великолепием. Даже на небогатых относительно провинциалах блистало узорчье из природного золота.

Пирующих развлекали музыканты, причем не только любимые Имриком эльфхолмцы, но и сидские арфисты и флейтисты из западных земель. За столом не смолкали разговоры. То и дело возникали остроумные пикировки, на которые так горазды острые на язык эльфы. То тут, то там звучал веселый смех.

Когда же столы были убраны, и настало время выступить шутам, кто-то крикнул, что вместо этого надо бы сплясать танец с мечами. Имрик нахмурился: уж очень не хотелось ему, чтобы все узнали, сколь дурны для эльфов предзнаменования относительно исхода предстоящей войны. Но большинство гостей желали, чтобы был исполнен танец с мечами, и отказать им у него не было никакой возможности.