Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»
Шрифт:
Вот и все. Я уничтожил свой корабль-и они поверили. Для сверхразумных гратсы чуточку простоваты. Я остался на Земле и живу как король (земной). Мучает меня только одно: я никак, не могу; совсем избавиться от проклятого дурного, настроения — наследия гратсов. Я много думал, как этому помочь. Я изменюсь, изменюсь совсем (вот для чего написана эта "Исповедь"), и сделаю это, придя в самое лучшее настроение, какое только бывает. Сделаю я это с мыслью о детях-о детях, которые, сами того, не зная, спасли свою любимую, любящую и прекрасную Землю. Ради них я изменюсь — навсегда.
Чуть не забыл: зовите меня впредь Дональдом Даком
Источник:
QMS, Fine Reader 4.0 pro
MS Word 97, Win 95
Новиков Василий Иванович
вторник 1 Сентября 1998
Мануэль Р.Куэвильяс
Пастух и пришелец из космоса
Межзвездный корабль пробил облака и, готовясь к приземлению, начал описывать круги над пустынным плоскогорьем.
Иклес, пилот корабля, имел вполне конкретное задание: получить для своей базы на планете Уплон информацию об умственном развитии землян. Для этого он согласно инструкции должен был вступить в общение с двумя людьми, находящимися на двух полюсах человеческого общества: с пастухом Мартином Ромеро, жившим близ испанского города Сория, на равнине, по которой течет река Дуэро, и с Германом Руффом, всемирно известным финансистом, владельцем заводов и трестов, президентом могущественных компаний и главным вкладчиком многих банков.
Иклес быстро установил, где находится пастбище, на котором пас овец Мартин. А пастух между тем уже добрых десять минут наблюдал за движением летающего блюдца. Овцы испуганно сбились вокруг Мартина, а собака надрывно лаяла., - Да замолчи ты, Султан, чепуха все это, — успокоил Мартин собаку.
Корабль мягко приземлился. Иклес увидел Мартина — накинув на плечи рваный плащ, пастух сидел перед своим убогим шалашом и раздувал жар полупогасшего костра.
Пришелец из космоса был удивлен спокойствием пастуха — он ожидал встретить страх или восхищение, а Мартин спокойно придерживал яростно лаявшего Султана.
— Добрый вечер, — приветствовал пастуха Иклес.
— Вечер добрый, — отозвался Мартин. — Присаживайтесь к огоньку — сейчас не жарко.
Ошеломленный пилот последовал его совету. "Да он дурак, наверное", — подумал Иклес и громко спросил Мартина:
— Ты знаешь, откуда я?
— Я так думаю, что издалека, — ответил пастух.
— Видишь вон ту звезду? А я прилетел со звезды, которая еще дальше.
Мартин почесал небритый подбородок и ответил гостю:
— Я всегда думая, что там, наверху, живут люди.
— Как получилось, чт9 ты стал об этом думать?
— У пастуха много свободного времени, думай сколько хочешь.
— И часто ты-думаешь? — спросил Иклес тонем, в котором явно звучала ирония.
— Частенько. Время тянется медленно, а занять его чей-то-надо…
— Можешь мне рассказать, о чем ты думаешь?
— Почему не могу? Вот игры придумываю разные.
И он стал выкладывать камешками на земле квадрат, который разделил потом на два равных треугольника. Иклес с любопытством следил за его движениями. Когда он увидел, как Мартин делит прямые углы диагоналями, брови пилота от изумления поползли вверх: пастух доказывал теорему, которую земляне называют теоремой Пифагора!
Наконец Мартин взглянул на Иклеса и, улыбнувшись, сказал:
— Ведь как интересно получается: сложить эти два квадратика, что поменьше, и выйдет один большой.
И он показал на квадрат, построенный на гипотенузе
— Ты изучал когда-нибудь геометрию? — воскликнул Иклес.
Мартин снова почесал подбородок.
— Геометрию? А что это? Нет, не слыхал про такое. В школу ходил мальчишкой, читать и писать умею и считаю немножко.
Иклес не верил своим глазам: этот мудрый невежда самостоятельно, без чьей-либо помощи доказал теорему, увековечившую имя великого ученого!
Пастух протянул пилоту кусок хлеба и сыр. Иклес, взяв их, спросил:
— Какими же еще играми ты развлекаешься в одиночестве?
Мартин снова начал раскладывать камешки, но теперь — на большом расстоянии один от другого. Просто, но умно он изложил своими словами суть теории относительности и закончил так:
— Длина, ширина и высота — это далеко не все. Есть еще одна мера, а может, и много других… Иклес был потрясен.
— Ты слышал когда-нибудь об Эйнштейне?
— Не. слыхал, сеньор. А кто это такой? У пилота не оставалось больше сомнений: этот землянин с его интуитивным знанием высшей математики
был гением.
Из задумчивости его вывел голос пастуха:
— В первый раз сюда спускаетесь?
— Я в первый, но другие спускались и раньше.
— А что ж мы их не видели?
— Они прилетали на Землю больше тридцати миллионов лет назад, и следы их пребывания не исчезли по сей день. На плоскогорье в Андах, на границе между Перу и Боливией, они воздвигли огромные сооружения. В долине реки Наска остался гигантский космодром, где приземлялись и взлетали их корабли. Эти существа, мои предки, построили город, куда можно было пройти через глубокое ущелье только по мосту из света, точнее — из ионизированного вещества, появлявшегося по их желанию. В конце концов они вернулись на мою планету, Уплон, оставив на Земле множество следов своего пребывания. Оплавленный песок, который можно видеть в некоторых местах вашей пустыни Гоби, — память об их атомных взрывах. До вас дошли остатки их календарей, географических карт, мер, которыми они пользовались, а вы и не подозреваете даже, каково их происхождение.
— Ну, а вы зачем к нам прилетели? — Спросил Мартин.
— Познакомиться с вами, узнать вас. Я должен побывать еще у одного жителя Земли — Германа Руффа.
Герман Руфф, Герман Руфф… Пастух наморщил лоб. Имя было знакомое… и он вспомнил:
— А, знаю. Читал про него в газете. Большой человек.
— Умный?
— Еще бы!
— Умнее тебя?
— Сравнили тоже! Я — бедный пастух, без образования…
Иклес ничего не сказал. Он уже принял решение немедленно отправиться в обратный путь. Если у этого землянина, прозябающего в безвестности и нищете, столь могучий мозг, то каковы же должны быть способности Германа Руффа!
Попрощавшись с пастухом, он вернулся на корабль, который двумя минутами позже поглотило ночное небо.
А в это самое время знаменитый Герман Руфф пил виски в своем фешенебельном клубе. За весь этот день его мозг не родил ни одной мысли — по той простой причине, что был к этому совершенно не способен. День он начал с посещения финской бани и парикмахерской. Позавтракал, потом сел в машину, затем последовали аперитив и второй завтрак в модном ресторане. Во второй половине дня — скачки, а потом спектакль, показавшийся ему смертельно скучным, и в заключение — приятное общество, которое он осчастливил набором банальностей и общих мест, а также несколькими фразами о международных делах, вычитанных им из какого-то журнала.