Фантастические тетради
Шрифт:
— Либо мы снимаемся, — настаивал Логан, — либо я за себя не отвечаю.
Эту угрозу Бароль проигнорировал, как и предыдущую.
— Снимайся, дядя Логан, — посоветовал Саим.
— А потом он вылезет и будет недоволен? Вылезет и в бочку меня заколотит? — возмущался богомол.
— Не бойся, дядя Логан, ему теперь не до тебя.
Логан злорадно фыркнул и захлопнул дверь.
— Все подземелья накачаны газом. Даже повар не знает от него защиты.
— Ты же видишь, что я не безумен.
— Почему старик не оставил тебя в Папалонии? Зачем ему нужно было всучить нам эту книгу? Отчего ты ослеп на северной широте, если молния всегда лежала у экватора?
— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — воскликнул Саим. — Но надо что-то делать! Нет времени ждать!
— Боги отнимают у нас планету, а я по-прежнему не знаю о них ничего, не могу прочесть их тексты, не могу понять причины их «небесной философии». Я собираюсь поднять «молнию», но представить себе не могу, что находится там, где кончается небо.
Прику качнуло на другой борт. Сквозь стену послышался глухой, но уверенный стук топора.
— Логан! — крикнул Бароль, приоткрыв дверь в темноту коридора. Стук прекратился. Заскрипели ступени лестницы. Мокрый Логан возник на пороге с тем же топором в руке, под ним тотчас же образовалась лужа. Струи дождя текли с него, как водопады с горы. Он отжал бороду и посмотрел на Бароля, с трудом поднимая разбухшие веки.
— Что надо?
— Оботрись и подойди.
Логан недоверчиво попятился.
— Вода поднимается. Чуть помедлим — и прику раздавит.
— Оставь, все это ерунда в сравнении с тем, что я тебе покажу.
Логан на всякий случай оглянулся и, небрежно обтеревшись перепачканной в зелени простыней, приблизился к Баролю.
— Встань на колени, богоугодник, иначе от увиденного свалишься с ног.
Угодник привычно опустился на колени и ткнулся носом в красочный разворот. Но, к своей чести, увидев изображение галеона, старый богомол не проронил ни звука; он лишь разинул рот, выпучил глаза и, монотонно покачиваясь, зашевелил губами, приговаривая молитву.
— Что скажешь теперь, — толкнул его Бароль, — ты по-прежнему считаешь, что уйти от смерти можно, перерубив канат?
Но старый Логан и тогда не произнес ни слова, а глухие удары топора вернулись на место, будто призрак Логана отделился от плоти и отправился делать свое дело во славу великих богов.
— Олли! — крикнул Бароль и захлопнул книгу перед носом завороженного богомола.
Вскоре мокрый Олли стоял в дверях, а за ним и все оставшиеся фариане, те, кто еще с божьей помощью или вопреки божественной воле кое-как стояли на ногах.
— Кто-нибудь из вас, — спросил Бароль, — знает гору, которая выше неба? — фариане недоуменно переглянулись. — Кто-нибудь из вас сможет дышать ледяной водой? Кто-нибудь из вас сможет продержаться сотню лет на деревянной лодке в сплошном океане? — Фариане
Присутствующие не шевельнулись.
— Ступайте же, — повторил Бароль. Махол, протиснувшись вперед, собрался было говорить… — Вон отсюда!!! — взревел Бароль и топнул ногой. Фариане вывалились в дверь, едва не сорвав ее с петель. А Логан, уходя последним, запирал ее так старательно и любовно, что Бароль заподозрил неладное и стукнул в дверь кулаком.
— Заперли. Так я и думал.
Стуки топоров возобновились. Сначала нерешительно, но с каждым ударом все сильнее и точнее. Прику качнуло, повело в крен, и ее глубокий киль в последний раз скрипнул о камни. Жесткая тряска сменилась мягким покачиванием на волнах.
— Плывем, — сказал Бароль и снова углубился в чтение.
— Тебе не показалось, что это бунт?
— Ты думаешь? Наконец-то мои холуи осмелели. Логан шел к этому долгой и опасной дорогой. Он заслужил маленькую победу.
— Они же выкинут тебя за борт, — испугался Саим.
— Ты их переоцениваешь. — Бароль выбил ногой дверь и обнаружил в коридоре одиноко стоящего писаря с обрывком папируса, намотанного на обрубок руки.
— Я не совсем уверен в сути написанного, — прошептал он, — но лучше, если об этом будешь знать только ты, Бароль. — И, согнувшись над текстом, забормотал: — «Наша цивилизация обречена. Вы, обитатели горы, наша надежда…»
— Кто эти твари?
— Мы ничего не знаем о них. И теперь уже…
— Вот так просто? — удивился Бароль. — Обречены — и все?
Старый писарь вытянул губами полоску папируса, чтобы показать узор письма.
— Что «просто»? — переспросил Саим.
— Просто взять и передохнуть, потому что обречены? Действительно просто. Как же я раньше до этого не додумался? Но только не со мной! — рявкнул он на ни в чем не повинного Махола. — Ты еще жив, бессмертный папалонец Саим? Ты еще не передумал поднимать «молнию»? Сейчас я покажу богам, что такое настоящий апокалипсис!
Поднявшись на веранду, Бароль получил в лицо мокрую оплеуху морского ветра. Вокруг была глухая темнота, в которую удалялся последний островок Фарианского выруба, почерневший от трупов ползучего лишайника. На корме сидел угрюмый Хун, меланхолично созерцал сияние фонаря, висящего у него на шее. Гарфизиус вслед за Олли карабкался на молельный шпиль, чтобы поддержать размотавшийся парус. Палуба скользила под ногами, и Бароль, хватаясь за перила, направился вперед, к своему капитанскому мостику, устроенному на носовой площадке. Там в одних подштанниках стоял Логан, держась за треногу подзорной трубы. Даже на цыпочках его роста не хватало для того, чтобы смотреть вперед, и труба указывала богомолу путь навстречу истекающему дождями небу.