Фантастический детектив 2014 (сборник)
Шрифт:
– Но мы можем с их помощью выйти на что-то, что суд примет.
– Мечтайте. Скорей этого «жучка» обнаружат и выйдут на нас.
– Спокойно, вы ничего не знаете. Я споткнулся и разбил нос. А Татьяна Кирилловна лжет, она контроллер Гарпага.
– Кто вам это сказал.
– Мимика. Микродвижения рта, глаз, всякое такое.
– Ушей.
– Нет, уши у нее неподвижные. У вас есть где ночевать в Москве?
– Спасибо, есть.
– У экса?
– Неважно.
– Давайте после встречи с Даниэлой вместе снимем номер. В Сергиевом
Госпожа Анисьева в совершенстве владела искусством «исландской правдивости». Она не лгала там, где могла не лгать. Только три раза с ее узких уст сорвалось прямое вранье: когда она сказала, что не покидала гостиницу, когда сказала, что не знает Гарпага под его настоящим именем и что она не консультировала Гарпага.
– Жора, я твои прозрения к делу не подошью, понимаешь? – За ужином они выпили на брудершафт и с удовольствием отбросили официальщину. – И то, что ты сопрешь из терминала Анисьевой – тоже. Горелов показал, что она не покидала гостиницы. Чтобы выколотить из Кондрашова санкцию на допрос Горелова и Анисьевой с детектором лжи, мне нужно что-то железное. Абсолютное.
Цумэ откинулся на кровати, потер лицо. Кровать огромная, до полнолуния далеко, и он без труда уснет, тем более что они с Мартой и вправду очень устали…
– Завтра, – сказал он. – Завтра мы со всем разберемся. Благо завтра суббота. Это будет незабываемый уик-энд. Кстати, Горелов врал напропалую.
– Да неужели? Как ты догадался? Брови дергались?
– Губы двигались. Когда сказал, что они жили в соседних номерах, не соврал. Про ужин с маскарадом – не соврал. Что Анисьева в десять утра читала доклад – не соврал. А вот что видел ее на ужине весь вечер – сбрехал как сивый мерин.
– Что ж ты его не прижал, изобразив рыцаря-спасителя?
– Не тот сценарий. Спасителем не может быть тот, кто прижимает. Прижимает один, спасает другой. И это не нужно. Я чувствую, здесь мы что-то найдем.
Он слышал, как Марта шагает по комнате. Ее напрягало то, что они остановились пусть и в экономе, но в «Царском дворике». Оперативная необходимость очевидна, но оправдать перед бухгалтерией Тверской управы даже эконом «Царского дворика» было трудно.
– Что мы здесь найдем? На конференции присутствовали восемьдесят семь человек. Прошла неделя. Думаешь, персонал кого-то помнит?
– Кто-нибудь что-нибудь да помнит. Открытие было в пять. Ужин с маскарадом начался в шесть и кончился за полночь. Она без проблем могла показаться там, съесть-выпить что-нибудь, поехать в Тверь, отравить Гарпага, вернуться и еще успеть попасться на глаза допоздна загулявшим коллегам. А наутро появиться свежей, аки лилия, в конференц-зале и прочитать доклад.
– И где-то между делом побегать по лесам в поисках аконита.
– Нет. Аконит она нашла здесь. Нашла случайно. Я же говорю – это было преступление возможности. Она увидела цветы – и внезапно поняла, что у нее все получится.
– Да на кой черт ей травить Гарпага?
– Вот именно. Она в очень уязвимой позиции для шантажа. А Гарпагу хотелось пайцзу.
– И чем бы он мог ее шантажировать? Тем, что она его консультировала в спорах с Квашниной? Жора, это даже не смешно.
– Марта, тебя подводит память, потому что ты устала, перевозбудилась, расстроилась из-за встречи с дочкой – кстати, напрасно, девочка тебя любит. Мы с тобой знаем, что кто-то оплатил Сорокину исполнение роли Серафа. Немаленькие деньги. Мы знаем также, что Гарпаг докладывал Анисьевой о фальшивом коллеге – а та не реагировала. Нецелевой расход средств – хорошее основание для шантажа.
– И как ты докажешь, что Анисьева и есть этот фальшивый контроллер?
– Не знаю. Но если мы ничего не найдем здесь, я приму позу буквы «Г», а ты с разбегу дашь мне ногой под зад. Идет?
Будильник она настроила на полвосьмого, но звонок поднял раньше.
– Что случилось? – простонала Марта.
– Помнишь, я говорил, мы здесь что-то найдем?
Марта зарычала горлом. Убийственно жизнерадостный Георгий продолжал:
– Здесь есть живой уголок! Домашние животные – куры, цесарки, утки, фазаны и все такое. В основном для здешней кухни. И несколько пони – катать детишек.
– И что? – простонала Марта.
– Козы нет!
– Чего нет?
– Козы! Вольер есть, табличка есть – а козы нет!
– Карастоянов. – Марта села на постели. – Я тебя убью. Я тебя сама отравлю.
– Нет, не отравишь. Тут уже нечем. Одевайся, иди в живой уголок, тебе будет страшно интересно.
Матерясь под нос, Марта натянула джинсы и топ, набросила свитер – утра уже холодные. Доски крыльца скрипнули под ногами, роса почти мгновенно пропитала отвороты джинсов, стоило свернуть с мощеной дорожки на тропинку к живому уголку.
Карастоянов курил, опираясь на колоритную изгородь из жердей, огораживающую вольеры. На изгороди сидела серьезная девочка лет семи и болтала ногами в шлепанцах.
– Это Марта, – представил детектива Карастоянов. – А это Нато, внучка Ираклия Вахтанговича, который присматривает за здешней живностью. Нато, расскажи Марте еще раз, что случилось с Мадиной и ее козленком.
– Эта тупая скотина, – сказала девочка с выражением, – выскочила из вольера, пошла на во-о-он ту клумбу и нажралась там «волчьего корня».
– А что случилось дальше? – Карастоянов явно не приветствовал такого лаконизма.
– А дальше она сдохла, что еще могло случиться? Почему все нужно повторять по три раза? А Тетри попил ее молока, мучился-мучился и тоже умер. И все!
В этом «все!» было столько окончательности и трагизма, что Марта сама чуть не прослезилась.
– Нато, а ты можешь показать, где у вас растет «волчий корень»?
– Теперь уже нигде. – Девочка развела руками. – Деда, что ли, тупой, оставлять его после такого? Мы его выпололи, везде. Везде-везде-везде!