Фантастика 1966. Выпуск 2

Войскунский Евгений Львович

Крышка. Самое обидное, что и результаты погибнут тоже…

Последняя мысль была мучительной; Колин заскрипел зубами. Но опомнился, услышав легкое покашливание. Он поднялся и вышел из машины, стараясь выглядеть как можно безмятежнее.

— Ну, это я сделал, — сказал предок. — Готово… — Речь его странно замедлилась, он смотрел в одну точку, смотрел не отрываясь. Колин проследил за направлением его взгляда и почувствовал, как холодеет спина: сквозь блестящий титановый щиток хронокара проросла былинка. Она уже была здесь, когда хронокар

выходил из субвремени, и что-то в нужный момент не сработало в уравнителе пространства — времени; щиток не примял былинку, а заключил ее в себя — слабый стебелек пронзил металл, словно сверхтвердое острие…

Колин почувствовал, что краснеет, но предок все смотрел на былинку. Сейчас спросит. Опередить его…

— Кстати, кто вы? — спросил Колин. — Вы работаете здесь?

— Нет. Иногда приезжаю отдыхать.

— А чем вы занимаетесь, когда не отдыхаете?

Кажется, предок взглянул на Колина с некоторым подозрением. Ответил он не сразу.

— Да, — сказал Колин. — Здесь вы отдыхаете… (“Если бы он здесь не болтался, как знать — я и проскочил бы, не было бы этого уплотнения времени, на котором сгорел рест… И сидел бы я сейчас в стартовом зале Института Хроногации и Физики Времени…”) Наши, возвращаясь из звездных экспедиций, тоже любят пожить в лесу. Кстати, что слышно о последней звездной?

Колин выжидательно посмотрел на человека из прошлого.

Тот не менее внимательно смотрел на Колина, в глазах его было что-то… “Неужели, — подумал Колин, — я попал в эпоху, в которой еще не было звездных экспедиций?..” Человек шагнул к нему, и Колин напрягся, чувствуя, что сейчас что-то произойдет.

— Знаете что? — сказал человек. — Давайте-ка начистоту. Я ведь не ребенок… и вы меня не убедите в том, что на такой машине смогли заехать в чащу леса, куда я и пешком-то еле пробираюсь…

— Я по воздуху, — безмятежно промолвил Колин. — Вы, наверное, еще не слышали — сейчас уже изобретены машины, которые передвигаются по воздуху. Как птицы. Есть машины с крыльями, ну, а вот моя — без крыльев.

— Согласен, — предок чуть улыбнулся. — Ваша машина смахивала бы на вертолет… будь у нее винт. Или у вас реактивный двигатель? Откровенно говоря, не очень-то похоже: здесь все вокруг было бы выжжено. Да и как это вы ухитрились опуститься сквозь сомкнутые кроны, не задев ни одной веточки?

Он снова взглянул наверх и опять перевел взгляд на Колина. “Вот несчастье, — подумал Колин, — вот эрудит на мою голову… Он прямо припер меня к стене. А мне и деваться некуда: все время попадаю впросак. И сколько раз еще попаду!

Рассказать ему, что ли, все?

А правила?

Так что ж что правила; все равно мне деваться некуда. Да и человек этот, кажется, не из тех, кто сразу же лежит в истерике, стоит им только услышать, что где-то люди живут иначе.

Нет, он определенно не из тех. Рассказать?”

— Расскажите-ка все, — сказал предок. — Я тут строю всякие предположения, но они выходят очень

уж фантастичными. А мне фантастика в выводах противопоказана.

— Ну что ж, — вздохнул Колин, набирая полную грудь воздуха.

Он рассказывал недолго. Когда кончил, предок усмехнулся и повертел головой.

— Да…

Впрочем, тотчас же он стал серьезным.

— Я чувствую себя виноватым: выходит, что, не раскинь я здесь свой лагерь, вы благополучно проскочили бы в ваше время?

— Возможно, — согласился Колин. — Но такова наша судьба: подчас спотыкаться там, где располагались предки. Это не ваша вина.

— Очень хочется вам помочь. Вы меня, конечно, изумили порядком. Но в принципе история знает вещи, которые на первый взгляд казались еще менее вероятными. Давайте подумаем, как вам выпутаться. Вы не покажете эту вашу деталь?

— Рест ретаймера? Пожалуйста…

“Все это ерунда, — подумал Колин. — Эпоха не ясна, но, во всяком случае, не наше столетие. И даже не прошлое. В ресте он разбирается, как… как…” Но сравнения навертывались только обидные, и Колину не захотелось употреблять их даже мысленно.

Он осторожно отсоединил рест, вынес из машины и положил на землю, усыпанную сухими сосновыми иглами.

— Вот, — сказал он. — Это сгорело. Остались считанные ячейки. Видите — одна, две, три… семнадцать. Из ста двадцати. Остальные — пепел. Дать мне новые ячейки — если не рест целиком — вы, к сожалению, не можете. А иного пути нет.

Предок молчал, размышляя. Затем медленно проговорил:

— А больше таких обломков у вас не сохранилось?

Колин удивился.

— Один лежит в багажнике. Но там уцелело еще меньше…

— А если те, уцелевшие, переместить сюда?

— Сюда?

— Естественно, отремонтировать. Вы что, не понимаете, что ли? Ремонтировать: взять два сгоревших реста и пытаться сделать из них один годный. Очевидно, этим предкам приходится туго с техникой. А идея остроумна, но, к сожалению, бесполезна.

А впрочем, почему бы и нет? Ведь что-то делать надо!

Думать о дехронизации пока нет смысла: стоит ли выполнять второе правило, если так основательно нарушено первое?

И потом, это не уйдет. Это успеется. А вдруг и не понадобится?

Вдруг действительно что-то получится?..

— Вы молодец, — сказал Колин. — Мне это не пришло бы в голову, у нас ремонт — нечто иное. Что же, поработаем.

Да, раз уж маскировка не помогла, раз этот предок знает, кто ты и откуда, надо держаться до самого конца. Предки должны быть высокого мнения о потомках, о людях будущего.

Как-никак я здесь в исключительном положении. Своего рода пророк. Хотя и стараюсь не становиться в позу. Пока это, кажется, удавалось. И во всяком случае, удалиться надо будет, так сказать, с библейским величием. Чтобы предок не подумал, что ты просто уничтожаешься. Пусть думает, что ты спасаешься. Зачем предкам знать, что и у нас бывают катастрофы?