Фантастика 1979

Соколов Александр Алексеевич

— Конечно.

— Так. Ну а тот кусочек грунта, который попал внутрь силового поля, внутрь скорлупы? Тот грунт, на котором будет стоять «Бургут»?

— Этот кусочек теперь будет составлять одно целое с кораблем, то есть он сам защищен от влияния извне. Но вот его влияние на корабль уже не зависит от силового поля. Ты это хотел услышать от меня?

— Да, это.

— Тогда учти следующую вещь. Перед посадкой этот самый грунт, о котором мы с тобой толкуем, прожигается и обрабатывается специальным облучением. Все бактерии, микробы, вся

органика в нем уничтожаются. Так что абсолютно никакой опасности он не представляет.

— Ясно.

— А зачем это тебе?

— Когда мы сегодня испытывали «Бургут» и садились на полигоне, я вдруг подумал об этом кусочке грунта. Ты ведь знаешь, я новичок в космосе.

Время было позднее, но сон не шел. Долго еще в гостиной звучали голоса Шахбоза и Укена.

Рене была единственной планетой затухающей красной звезды Годво. Название планета получила в свое время от имени известного астронома Рене, доказавшего ее существование.

Впрочем, не всегда мир звезды Годво состоял из одной планеты. Когда-то их было гораздо больше.

Но уже много миллиардов лет назад Годво вступила в пору заката. Она тускнела, гасла, истощала энергию. Нарушались привычные связи. Планеты теряли скорость, уменьшался диаметр их орбит, и постепенно одна за другой они сваливались на красное светило.

И вот теперь на расстоянии семидесяти миллионов километров от Годво кружится в космосе единственный уцелевший кусочек материи планетной системы, чтобы через несколько миллиардов лет разделить судьбу своих предшественниц.

Хрусталев переключил все системы корабля на автоматизированное управление и облегченно вздохнул. Наконец-то они у цели! «Алмаз» — искусственный спутник Рене. Первый этап путешествия, можно сказать, закончился благополучно. Почти семьдесят часов напряженной работы — и «Алмаз» практически у цели.

Через сутки они начинают исследование Рене. Через сутки, может быть, у них появится какая-то зацепка. А сейчас — отдых. Полный покой и отдых в восстановительных камерах.

Конечно, им хотелось взглянуть на Рене уже сегодня, прямо сейчас. Но командир был тверд. После семидесяти бессонных часов, пусть даже под пристальным наблюдением биорегуляторов, они нуждались в восстановлении сил.

Все сделанное ими до сих пор всего лишь пролог. Настоящая работа начнется через сутки. И кто знает, каких именно качеств потребует она от членов экипажа.

Владлен Олегович, Шахбоз и Укен в круглом зале «Алмаза» не спускали, глаз с фиолетового экрана — это поверхность планеты Рене переливалась на нем всеми фиолетовыми оттенками.

Автоматический телеразведчик парил в атмосфере Рене.

До сих пор все было хорошо. Связь не прерывалась ни на минуту.

Внизу проплывала бескрайняя фиолетовая пустыня. Кое-где высились темные растрескавшиеся валуны. Вокруг валунов, а также и на них самих лежали плоские овальные камни. Звезда Годво еще обладала достаточной энергией, чтобы нагревать их до семидесяти градусов по Цельсию.

Вдруг

на одном из участков обозримой площади песок пришел в движение. По-видимому, мощные встречные потоки воздуха взвинтили песчаный смерч на высоту нескольких сотен метров. Песчинки кружились все быстрее и быстрее.

Основание смерча начало увеличиваться в диаметре. Песчаный столб слегка наклонился в одну, потом в другую сторону, а затем, словно отыскав для себя нужное направление, резко накренился и помчался по пустыне, увлекая за собой все новые и новые массы песка. Теперь это был уже не смерч — фиолетовая продолговатая туча неслась по пустыне, и из нее то и дело вылетали огромные валуны и рассыпались, ударяясь о землю.

— Ну что? — обратился Хрусталев к коллегам. — Пожертвуем ради науки одним телеспутником?

— Конечно, — отозвался Шахбоз, — уж лучше мы сами пожертвуем разведчиком, чем ждать, пока эта фиолетовая обманщица утянет его у нас без спроса.

— Бедный телеспутник! — притворно запричитал Укен. — Недолго парил ты в свободном пространстве! Так будь же последней жертвой на этой благословенной и гостеприимной планете!

Перейдя на ручное управление, Хрусталев быстро погнал телеспутник вслед за вихрем и спикировал его вниз с таким расчетом, чтобы автомат попал в самый центр песчаной тучи.

Изображение на экране заметалось, запрыгало, задергалось. Сам телеспутник трепетал в песчаных струях как рыбка, попавшая в сеть. Его двигатели, достаточно мощные, почти не помогали ему. Его тянуло вместе с тучей к блекло-синим зубчатым скалам, появившимся на горизонте. Хрусталев сориентировал телеспутник по ходу движения тучи, увеличил скорость почти до максимума, и автомат с большим трудом, но все же выскользнул из бешено крутящихся потоков песка и воздуха. Командир поднял его на высоту, недоступную для смерча, и повернулся к космонавтам.

— Понимаете что-нибудь?

— Связь не пропадала ни на секунду, — возбужденно ответил Шахбоз, — выходит, причина молчания «Фотона» вовсе не в песчаных бурях.

— У урагана практически нет опережающей волны, — проговорил Укен. — Летящий песок не в состоянии экранировать даже радиосвязь, не говоря уже о точечном канале… Короче, по первому впечатлению это самый обыкновенный ураган. Разумеется, обыкновенный для этой планеты. Скорость, конечно, дикая…

— И вылетает он совсем не из пещер, — поддержал его Шахбоз.

— Так я и думал… — пробормотал командир.

— Вы что-то сказали? — переспросил Шахбоз.

— Да. Продолжаем обзор, — ответил Хрусталев.

Телеспутник помчался в сторону зубчатых гор. За их стеной должно было тянуться ровное каменистое плато. Именно там замолчали первые автоматические станции, совершившие посадку на Рене. Именно там пропала и экспедиция Старка.

Горная гряда оказалась длинной и узкой. За ней потянулись ущелья, разломы, выходы на поверхность планеты каких-то каменных плит. В отвесных скалах виднелось множество пещер.