Фантастика 1987
Шрифт:
Как только на дверях бюро появилась вывеска и разноцветными неоновыми огнями замелькала первая реклама, газеты набросились на новое учреждение, как свора голодных собак. Писали, что группа депрессивных личностей, лишенных совести и гражданских позиций, развернула деятельность, несовместимую с современными юридическими нормами. И явно в насмешку над гуманными, религиозными и нравственными чувствами сограждан, назвала ее консолидацией… Торговля жизнью и органами человека не должна иметь места в цивилизованном обществе, где и без того немало отверженных ежедневно
Однако здравый смысл оказался сильнее. В редакции начали поступать десятки писем, отстаивающих в деятельности нового бюро высокий моральный и общественный смысл. И знаете, от кого? Большей частью - от людей, решившихся на самоубийство.
“Вы не можете лишить меня права покончить счеты с ненужной обществу и опостылевшей мне самому жизнью (что делают сейчас сотни отчаявшихся!),- писал один из них.- Так не прикрывайтесь нравственными и религиозными одеждами и не отнимайте у меня возможности сделать этот последний акт с пользой для близких, которым я оставлю приличную сумму, а главное, на радость обреченным, которым я дам жизнь, желанную им самим и нужную обществу”.
Потом авторы этих писем действительно заканчивали свои дни в наших стенах. И их мнение оказалось самым веским аргументом в защиту конторы.
Однако дебаты продолжались долго. Кое-кто пытался доказать, что консолидация подталкивает к уходу из жизни людей, потерявших в ней опору. Поэтому она будет значительно ускорять принятие рокового решения и, несомненно, увеличит количество добровольцев на преждевременное переселение в иной мир.
Здравые голоса, наоборот, доказывали благотворное воздействие консолидации на мирские дела: банальное самоубийство она наполняет положительным содержанием, из бессмысленного шага отчаяния превращает в осмысленный поступок, в некотором отношении - даже в подвиг.
Более того, консолидация придает смысл всей предыдущей никчемной и жалкой жизни неудачников. Их годы оказываются прожитыми не зря. И, главное, они уходят из мира не бесследно!
Потому, что консолидация - это не только смерть отживающего в известном смысле это продолжение своей жизни в других.
Поразительное хладнокровие Боба Винкли во время первого визита заинтриговало меня. Его могло привести к нам трагическое стечение обстоятельств, взрыв отчаяния, которые потом рассеялись, и мне уже подумалось, что он забыл о своем намерении. К нам приходило немало любопытных и просто бездельников. Чаще всего, если клиент не заключал контракт с первого захода, так сказать, в порыве решимости, мы его больше не видели.
Но Винкли пришел, и очень скоро. И вот тогда-то он пробудил во мне особый интерес.
– Появилась необходимость кое-что уточнить!
– обратился он ко мне.
Вел он себя по-прежнему спокойно и на удивление деловито.
– Слушаю вас, господин Винкли.
– Во сколько мне обойдется исследование в Центре биоперемещений?
– В тридцать тысяч дин. Пожалуйста, ознакомьтесь,- и я пододвинул к нему один из проспектов.
Он полистал его, отложил на столик:
– Это старый ценник,
– Вы правы,- перебил я его,- мы не успели вписать туда мыслительный аппарат. Но мы это сделаем сегодня же!
– Бюрократизм у вас,- проворчал он.- Надо думать, исследование функций коры головного мозга обойдется дороже всего?
– Ровно двадцать тысяч дин.
– Дороговато,- он вздохнул.- А объясните, господин Елоу, часто ли во время исследований обнаруживаются скрытые дефекты?
– Случается,- уклончиво ответил я.- У молодых реже…
– Что значит “случается”? Я думаю, идеальное здоровье - это голубая мечта идиота. Каждое общение с медиками приносит всем нам немало неприятных сюрпризов.
– Бывает…
Винкли подозрительно осматривал меня:
– И как оцениваются неполноценные биомеханизмы?
– спросил он.
– Если порок органа незначительный, то стоимость снижается на двадцать-тридцать процентов.
Винкли подозрительно усмехнулся и повел широкими плечами.
Видимо, остался недоволен моим ответом.
– Что значит незначительный порок? Ваше ОТК должно беспощадно все браковать при малейшем отклонении от нормы. Стоит ли тратить адские усилия и пересаживать кому-то дефектное сердце или почку с изъяном?
О технологии трансплантации нам запрещалось говорить с клиентами. Если все это станет достоянием гласности, мы можем остаться без работы. Однако посетитель проявил редкую проницательность.
– Вы правы,- мягко согласился я.- Некоторые органы оказываются непригодными к пересадке.
– Выходит, у кого-то отняли орган, а деньги не выплачивают?
– Выплачивается небольшая компенсация…
– Какая именно?
Никто еще до Винкли не вникал так придирчиво во все тонкости оценки органов. Будете ли вы мелочиться и считать разменную монету под ножом гильотины? На это и были рассчитаны неписаные правила обращения с клиентами, составленные с глубоким знанием человеческой психологии. А Винкли торговался.
Торговался вопреки всем прогнозам и правилам!
Рассматривая его опрятную одежду, его сдержанные жесты, вникая в точные вопросы, я все более поражался его хладнокровию.
– За непригодные биоаппараты выплачивается десять процентов общей стоимости,- вынужден был ответить я.
Винкли резко поднялся и выпрямился во весь рост.
– Господин Елоу, скажите откровенно,- совсем другим, требовательным тоном обратился ко мне он,- на какую сумму в конце концов я могу надеяться при полной консолидации?
Он стоял.передо мной, как бы предлагая оценить себя.
– Вести подобные разговоры нам категорически запрещается…
– Я надежный человек…- сказал он.- Поверьте…
– В самом лучшем случае вы получите до пятисот тысяч ДИН.
Он мотнул головой: - Не забудьте оценить мои мыслительные способности!
– Я учел все!
– Пятьсот тысяч вместе с головой!
– Он всплеснул руками.И из этих денег еще платить налог, как с прибыли?
– Разумеется, только не с прибыли, а с наследства.