Фантастика 1988-1989
Шрифт:
Катя порывисто вздохнула и тихо всхлипнула.
— Мне страшно, Доктор… Вокруг меня пустота. Это невыносимо — человек не может, не должен жить в пустоте.
— Я уже объяснял, — донесся терпеливый рассудительный голос Доктора. — С вами случилось несчастье. Мы вернули вам слух и речь — это пока единственное, что связывает вас с внешним миром. Со временем мы постараемся вернуть вам все. Нужно только запастись терпением.
— Какое сегодня число? — Катя рассеянно слушала доктора и пыталась унять растущую тревогу.
Она услыхала ответ и ужаснулась — прошло уже больше месяца с того несчастного дня!..
— Скажите, Доктор, моя
Настала томительная пауза. До Катиного слуха доносилось сдержанное дыхание молчавшего Доктора. Тишину нарушило шипенье зажженной спички.
— Поймите, Катя… — начал Доктор, и в его уверенном прежде голосе прозвучали нотки сомнения. — Ваша мама, конечно, знает о вас то, что ей можно и нужно знать. Но видеться вам сейчас нельзя. Поверьте, для этого имеются веские основания.
Катя безутешно заплакала, и Доктор, понимая состояние девушки, не пытался ее утешить. Невидимые слезы щекотали Катины щеки, она ощущала их тепло и соленый вкус, подносила руку к лицу, а, может быть, ей только казалось, что она совершает рукой такое простое непроизвольное движение: рука и все тело по-прежнему пребывали в бесплотном недвижимом «ничто».
— Я понимаю вас, вам нелегко. — Доктор старался говорить как можно убедительней — ему было важно успокоить Катю и уберечь ее от слез. — В вашей жизни произошли большие перемены. Вы потеряли многое, но не все. Главное, вы живы, жив ваш неповторимый мир, ваш рассудок и чувства. Вы способны мыслить, анализировать, рассуждать. У вас есть запас жизненных впечатлений, молодая цепкая память. Вы можете учиться, развивать свои способности, совершенствоваться.
— Нет, Доктор! Я не могу жить во мраке. — Катя воспользовалась секундной паузой и заговорила, волнуясь: — Верните мне мир, в котором я жила. Я хочу видеть людей, звезды и солнце, бегать по росе, любоваться закатом и рвать цветы… Я очень люблю цветы… — Катин голос задрожал и сник.
— Успокойтесь, прошу вас! — Доктор угадал Катино настроение и боялся новой вспышки. Чтобы утешить Катю и отвлечь ее от тяжелых мыслей, он спросил с надеждой: — Вы любите музыку? Я принесу вам интересные записи из своей коллекции.
— Спасибо… Мне нравится Григ.
Катя ушла в свои мысли и как-то незаметно для себя задремала. В этот раз ее сон был неглубокий, со сновидениями. Она бежала по цветущему полю, в ушах ее свистел пахучий ромашковый ветер, кто-то знакомый бежал рядом с ней, она чувствовала на щеке горячее дыхание, отвечала на пожатье дружеской руки…
Катя проснулась — и первое, что она услыхала, были мокрые шлепающие звуки. Прислушавшись, она догадалась — в комнате делали уборку.
Наверное, уже утро — Доктор еще не пришел, а может быть, она не слышала его прихода — он где-то рядом.
— Доктор! Вы здесь? — позвала Катя.
Раздался громкий стук — кто-то уронил швабру.
— Господи!.. Кто тут? — послышался напуганный женский голос.
— Это я. Катя Скворцова… Разве вы меня не видите?
— Господи, страхи какие! Да куда ж тебя сунули, милая?.. Стрекочешь, а где не пойму.
— Странно… Разве вы не в одной палате со мной? — озабоченно спросила Катя.
— Да что ты там лопочешь: Палата, палата?!» Не пойму никак, — с досадой отвечал женский голос. — Я уборщица тута второй год, никаких палат не знаю.
— Так где же я? —
— Да кто ты, милая!.. В толк никак не возьму, не вижу я тебя. Тут этот самый… институт. Кибер… Кибернетики. Кругом шкафов понаставлено, с машинами этими, что считают…
— А Доктор?.. Возле меня дежурил Доктор. Он должен быть здесь.
Катя чувствовала, что теряет опору, и, как утопающий за соломинку, ухватилась за последнюю надежду.
— Нету тут никаких докторов. Не больница, чай… А заходит сюда Багров Игорь Иваныч. Часто их вижу. С бородкой который. Ну еще и его начальство, академик и заведующий Павел Васильевич… Напарница моя расчет взяла, так мне работы прибавилось — комнаты тута большие…
Уборщица постукивала шваброй, что-то говорила, говорила. Катя уже не слушала, сознание ее сверлила мысль: это не клиника, не больница — ее обманули!.. Но зачем?.. И вдруг страшная догадка поразила ее. Ей вспомнился многолюдный шумный диспут, свидетельницей которого довелось ей однажды быть: шел спор об искусственном разуме. Молодой ученый с рыжей бородкой и в очках утверждал, что нельзя искусственным путем создать мозг во всем подобный человеческому, человек — общественное животное, он сформирован общественной средой, с которой связан миллионами прихотливых трудноулавливаемых связей. Смоделировать эти связи искусственным путем, видимо, не удастся. Но если нельзя взять крепость в лоб, ею можно овладеть, совершив обходный маневр. Ученый с рыжей бородкой предлагал ввести в память ЭВМ информацию живого человеческого мозга (при условии, что ее удастся записать и перевести на язык машины). Созданный гибрид, утверждал рыжебородый, будет обладать всеми свойствами человеческой личности, наделен индивидуальностью, иметь свое «я». Качества человеческого мозга, помноженные на возможность быстродействующего электронно-вычислительного устройства, создадут невиданный по своей эффективности мыслительный орган.
Катя лихорадочно размышляла. Так вот откуда открывавшаяся в ней удивительная способность оперировать гигантскими числами! Страшная мысль предстала перед ней со всей пугающей наготой: она, охваченная ужасом Катя, и есть тот самый гибрид, о котором мечтал на диспуте рыжебородый ученый. А настоящая Катя уже отделена от нее навеки, живет другой независимой жизнью, а может быть, ее и нет в живых, той настоящей Кати, осталась лишь Она, ее тень, запечатленная на гладкой поверхности магнитной ленты. Пройдут года, десятилетия, века, а она — тень некогда жившей девушки, будет жить наедине с собой, в тесном кругу навсегда застывших воспоминаний, и будет пробуждаться к слепой призрачной жизни по прихоти экспериментатора, вставившего магнитную ленту в память вычислительной машины. И она не в силах противиться этому непрошеному воскрешению из небытия, ей будет отказано в естественном праве всего живого — дождаться своего смертного часа и умереть.
Кате вдруг вспомнилось полузабытое видение далекого детства: она, маленькая девочка, пробирается по тонкому бревну, переброшенному через глубокую канаву. Она старается не смотреть в черную пугающую бездну под ногами, но против воли бездна, как магнит, притягивает взгляд, сердце ее останавливается, тело цепенеет, становится непослушным — она чувствует, что падает в яму, и в ужасе кричит… Сейчас Катя испытывает подобное чувство страха, страх все растет, заполняет все уголки сознания, она летит в страшную бездну, и нет рядом спасительной руки, чтобы удержать от падения.